Об этом маршруте я мечтала очень давно, поэтому даже не самые приятные воспоминания от осеннего общения с французами не остановили нас (меня, Стаса и детей), и весной 2008 года мы прилетели в Париж. Тем более, что месяц май и дивная природа Луары с островками городов и замков – пожалуй – наилучшее сочетание. У каждого народа есть река, с которой теснейшим образом связана его история, его жизнь. И для Франции это, несомненно, неторопливо несущая свои воды в океан Луара. Не случайно Флобер назвал Луару «самой французской рекой».
В фантазии этот маршрут похож на погружение в сказку, но и при реальном исполнении сказка, как не удивительно, сохраняется. И это, несомненно, не проза, а самая настоящая сказка в стихах. Кажется, что воздух напоен поэзией трубадуров, Вийона, Ронсара.
Нежным ветерка дыханьем
Мне милы апрель и май!
Соловьиным щекотаньем
Хоть всю ночь тогда внимай!
А едва заря пожаром
Встанет из ночных теней,
Час наступит птичьим парам
Миловаться меж ветвей.
Люб весной земным созданьям
Их зазеленевший край.
Люб и мне – напоминаньем,
Что любовь для сердца – рай.
И тревожит нас недаром
Дуновенье теплых дней:
Я подвластный вешним чарам,
Рвусь к избраннице моей. (Арнаут де Марейль)
За неимением поэтического дара, мне все же придется продолжить прозой. Поскольку наше «восхождение» к Луаре началось с Парижа, мы решили задержаться здесь на несколько дней. Для наших детей это стало первым знакомством со столицей Франции. Это поистине необычное ощущение открывать для себя Париж заново вместе с маленькими детьми. Ты словно впервые стоишь у триумфальной арки около Лувра, с удивлением смотришь на не желающую приживаться во внутреннем дворе дворца гигантскую стеклянную пирамиду, в зеркальных боках которой отражаются дворцовые стены и несущиеся облака. Обилие обрушивающихся на человека шедевров в этом гигантском музее может пережить только крепкая детская психика.
Именно в Лувре (и далее почти везде в Париже) мы почувствовали, насколько вырост туристический поток за это десятилетие. Теперь доступ к Джоконде Леонардо преграждает не только толстое пуленепробиваемое стекло, но и такая же толпа, стоящая словно охранники вокруг знаменитости. Такая же ситуация почти у всех картин и статуй. Прогулка с детьми по Лувру напоминает ныряние на глубину (в толпу) без кислородного баллона, с выныриванием около шедевров. Глоток воздуха – наслаждение произведением, и снова ныряем в толпу… Удивительно, как картины не задыхаются в таком окружении, и словно божества с неба равнодушно взирают на копошащихся человечков. Навыки медитации теперь кажутся жизненно необходимыми.
Словно маяк для потерявшегося идивидума, возвышается прекрасная Ника Самофракийская. Когда-то она стояла на скале и до нее долетали морские брызги, ее одежда, выполненная в технике «эффект мокрых тканей», кажется намокшей. Теперь вокруг Ники иное человеческое море. Но и в нем она сохраняет «лицо», а мы соскабливаем осколки своей личности с окружающих.
Вечером этого же или следующего дня мы проезжали на такси мимо музея Орсэ и были поражены стоящей около него километровой очереди, словно в мавзолей. Все музеи Парижа той ночью открыли свои двери для желающих бесплатно. Это чудесно. Такая традиция есть во многих городах. Но глядя на очередь, я испытывала смешанное чувство ужаса и восторга. Восторга от количества желающих приобщится к прекрасному, ужаса – от количества желающих сделать это именно ночью и на халяву. Вообще в желании сэкономить и сделать что-то на халяву (мне кажется) французы занимают первое место.
Париж прекрасен, но как же не хватает гранатомета, чтобы сократить туристо-население хотя бы вдвое. Второй шок от встречи с братьями по разуму мы испытали на Эйфелевой башне. Детям очень хотелось на нее подняться. Эта идея фикс преследовала их несколько дней. И мы отправились в променад через центр к этому железному символу Парижа. Около Лувра получили огромное удовольствие от статуй Майоля, и далее через сад Тюльири дошли до Оранжереи, хранящей огромные (особенно в длину) полотна Клода Моне. Вспомнилось замечательное стихотворение Мандельштама «Импрессионизм»:
Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные степени
На холст, как струпья, положил.
Он понял масла густоту,
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.
А тень-то, тень – все лиловей!
Свисток иль хлыст как спичка тухнет.
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.
Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом сумрачном развале
Уже хозяйничает шмель.
Кувшинки произвели на детей сильнейшее впечатление. Диану было не оторвать. Многие наивные люди предполагают, что дети мешают им посещать произведения искусства. Но я убеждена, что все обстоит с точностью до наоборот. Дети помогают воспринимать искусство тем, кто не умеет, даже, наверное, могут научить его воспринимать в какой-то степени. Для нас, постоянно путешествующих, иногда слегка «переевших» произведений искусства, их помощь неоценима. Благодаря своей чистой свежей реакции, своему искреннему восторгу, они дают возможность словно заново, словно впервые с тем же детским восторгом взглянуть на весь мир, а, в данном случае — на лучшую часть мира – шедевры мирового искусства.
Получив этот заряд восторга взаимоотраженный от полотен Моне и наших детей, мы продолжили наш путь через великолепную площадь Согласия архитектора Габриэля, в которой, несомненно, отразились утопические мечты об идеальном городе.
Он оставляет нетронутыми зеленые массивы Елисейских полей и Тюильрийского парка, подступающие к площади с двух сторон. Третьей стороной он делает набережную Сены и лишь на четвертой ставит здания, но не сплошной замкнутой стеной, а двумя корпусами, в просвете между которыми открывает вид в глубину. Проявляя неслыханную смелость, Габриэль обращается с парками и рекой как элементами архитектуры: пространство городской площади теряет стены и широко раскрывается, в него вливается та самая живая природа, по которой тосковали жители перенаселенного, зловонного, хаотичного Парижа 18 века. Интересно, как бы сегодня Габриэль решил проблемы перенаселенности…
Перейдя Сену по мосту Александра, мы устремились в музей, без которого я не мыслю себе посещение Парижа. Это музей Родена, окруженный садом, который тоже является частью музея: из стен дворца статуи шагнули в сад. Именно здесь восседает мыслитель, и манят в преисподнюю мрачные Врата ада, увенчанные тремя тенями и мыслителем. В стенах дворца снова начинаешь ощущать перенаселенность Парижа. Десять лет назад здесь было пусто, фотосъемка запрещена, теперь статуи окружает роящаяся как назойливые мухи человеческая толпа, а сами статуи не только вовсю фотографируют, но и трогают, без всяких возражений со стороны смотрителей музея. Как же не хватает гранатомета…
Вас, Донна, встретил я – и вмиг
Огонь любви мне в грудь проник.
С тех пор не проходило дня,
Чтоб тот огонь не жег меня. (Арнут де Марейль, трубадур).
Целующиеся обнаженные, девушки, ускользающие из крепких мужских объятий, кажутся испуганными, смущенными от такого количества зрителей вторгшихся в их интимное пространство. «Ускользающая любовь» Родена, кажется, ускользает еще быстрее, а мы, дабы сохранить и свое интимное пространство, ускользаем мимо гигантского, вознесшегося к небу своим огромным куполом, Дворца инвалидов на Марсово поле. Здесь можно перевести дыхание перед новым броском к Эйфелевой башне.
Подняться на творение Эйфеля всегда была очередь, но то, что происходит в наши дни на башне не для слабонервных людей. Вместе с нами к башне подошла страшная синяя туча и разразилась страшной грозовой истерикой. Очередь разбежалась, спрятались и мы. Когда ливень стих, мы встали в очередь в два раза уменьшившуюся. Минут через сорок, купив билет, мы переползли в очередь к лифту еще минут на 30. Дальше очередь как страшный сон преследовала нас всю дорогу. Словно страшный змей или спрут она оплела башню вниз и вверх. Нужно выстоять очередь, чтобы подняться на каждый этаж (разные лифты между 2 и 3 этажами), потом выстоять такие же очереди, чтобы спуститься. Любуясь видом на Париж, мы параллельно продолжали ползти внутри бесконечной очереди словно во чреве этого страшного змея. Часа через два башня-змей исторгла нас в почти переваренном состоянии из своих недр на берег Сены, где дети (откуда у них столько сил?) вновь вкусили радость жизни на своем любимом развлечении – карусели.
Я всегда любила парижское метро: быстрое и функциональное. Но только в этот раз в контрасте с толпами и очередями, я оценила сидячие места на перронах парижского метро. Скорее даже расстояния между сидениями. Между двумя креслицами спокойно можно было бы вмонтировать еще два таких же. Видимо тот, кто придумал такую конструкцию, был человеком с большим чувством личного пространства. Эти пластиковые стулья вмонтированы в бетон, покрытый плиточками, в результате прочие желающие посидеть в ожидание поезда, могут примоститься у ног, восседающих на тронах.
Все-таки самое чудесное в парижском метро находиться на поверхности. Я имею в виду великолепные входные павильоны в стиле модерн, созданные Гимаром. Благодаря Гимару даже появился термин «стиль метро» — один из многочисленных наименований стиля арнуво. Если Эйфель рекламировал металл как строительный и конструктивный материал, то Гимар показал его пластические возможности. Эти странные изогнутые колючие сооружения, украшающие Парижские улицы, похожи на огромные ювелирные украшения.
В этот раз все дни нашего пребывания в Париже, на Иль-де-ла-Сите, около выделяющегося своим строгим величием, среди прочих готических храмов Франции собора Нотр-Дам раскинулась огромная и ароматная ярмарка хлеба. И образ готического собора слился с булочками с изюмом и многочисленными птичками, клюющими кусочки этих булочек прямо с руки. Надо сказать, что птички и булочки ни сколько не повредили этому чуду готики.
Три портала, углубленных в массу стены, подчеркивают мощь основания, в среднем ярусе окна и арки почти уничтожают стену. Ажурная аркада оттеняет величественную и горделивую строгость башен. Стрельчатые арки порталов повторяются в окнах второго яруса. Таков парадный вид собора с фасада. Но он не менее потрясет и с прочих сторон и в интерьере. Из садика за собором открывается прекрасный вид на апсиды и мои любимые аркбутаны и контрфорсы, сдерживающие боковой распор стен.
Но еще лучше сесть на кораблик и прокатиться от Нотр Дам до башни Эйфеля и обратно. Несмотря на то, что это традиционно туристический маршрут, в нем, несомненно, раскрывается душа города. Неспешное течение Сены, словно тихий шёпот, лучше всякого путеводителя расскажет тебе о городе. Кораблик оплывает Иль-де-ла-Сите вокруг, и Нотр Дам разворачивается, словно красуясь, со всех сторон.
Где римский судия судил чужой народ,
Стоит базилика – и, радостный и первый,
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план:
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И свода дерзкого бездействует таран.
Стихийный лабиринт, непостижимый лес,
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом – дуб, а всюду царь – отвес.
Но чем внимательней, твердыня Notre Dame
Я изучал твои чудовищные ребра,
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создам.
Осип Мандельштам.
Еще одно (маленькое по размеру по сравнению с Нотр Дам) чудо на острове — капелла Сент Шапель, ставшая вершиной развития стиля «лучистой» готики. Все посещают собор (Нотр Дам), но почему не все приходят к этой жемчужине готики. Она действительно спрятана в недра дворца и очередной преградой становится жуткая очередь на входе. Но эту очередь надо выстоять обязательно, ибо Париж без Сент Шапель — не Париж.
В XV веке ее украсила великолепная по изысканному рисунку роза. Двухэтажная капелла служила реликварием для находившегося здесь «тернового венца Христа», вывезенного из Константинополя. Если первый этаж поражает вполне материальным, сверкающим, словно эмаль синим цветом, то второй – это царство духа, где косная материя полностью разрушена сияющими витражами, висящими на ажурной паутине готического кружева.
Совсем близко к этому царству готики, в нескольких минутах ходьбы находится один из интереснейших музеев средневекового искусства – музей Клюни. Прогулка к огромному Пантеону, Вандомской площади с обелиском, Опере и Монмарту с царствующим на нем собором Сакре-кер завершили наше парижское экскурсионное детское меню. Хотя оно было с огромным удовольствием съедено не только детьми, но и взрослыми.
Готика – заноза, которую не вынешь из сердца, и, вырвавшись из цепких объятий Парижа, мы устремились в Шартр, прославившийся своим не менее знаменитым, чем Нотр Дам, готическим собором.
После шума и суеты большого города Шартр становится первым глотком тишины и чистоты из того прекрасного источника, с которым можно было бы сравнить всю эту нашу поездку во Францию. Из этого источника нельзя напиться, каждый следующий пункт нашего путешествия это новый глоток со своим оттенком вкуса, запаха, и утоляя предыдущую жажду, он вызывает новую.
В самой высокой точке Шартра, раскинувшегося по берегам реки Эр, в небо возносятся соборные шпили, притягивающие путешественников, так же как и несколько веков назад средневековых пилигримов.
Собор в Шартре — один из немногих соборов готической Франции, который сохранил почти неизменным свое остекление, это самый большой из дошедших до нас ансамблей витражей XII и XIII веков. Витражи, слепые и почти бесцветные снаружи, раскрывают всю свою магию в интерьере, когда солнечные лучи, проникая сквозь цветные стекла, придают каждой краске наибольшую звучность. Тематика изображений в Шартре необычайно разнообразна: от сцен Ветхого и Нового заветов до сюжетов из жизни ремесленников.
Все готические соборы украшались скульптурой, но именно пластический декор этого собора – она из вершин средневекового искусства. Неплохо сохранилось убранство «Королевского портала» на западном фасаде собора (12 в). Лик Христа отмечен поистине земной красотой. Именно от этого портала начинается последовательная гуманизация священного образа, внимание к душевному миру персонажей. В эту эпоху повысился интерес к образу Богоматери (это подтверждает и «Коронование Марии» на соборе Нотр Дам в Париже), а с начала 13 в. появляется классицизирующая струя. Например, статуя Иоанна Крестителя в беспокойном S-образном движении, этот S-образный изгиб стал потом характерной особенностью готической пластики, в нем ощущаются отзвуки античного хиазма, но не физическое движение тела, а выражение духовной энергии интересовало скульптора. Апостол Петр с полуоткрытым ртом, как и Иоанн Креститель, имеет объемные фигуры, здесь начинает преодолеваться фронтальность.
На северном портале трансепта изображена Встреча Марии и Елизаветы, она трактована как диалог двух женщин, характер диалога раскрыт в первую очередь одухотворенной игрой складок одежды: движение с покрывала Елизаветы переплескивается на фигуру Марии и завершается в умиротворенно ниспадающих складках Богоматери.
Из регулярного садика за собором открывается живописный вид на зеленый пейзаж с церковью Сент-Андре. В Шартре есть что-то тихое, уютное, деревенское, заставляющее погрузиться в этот мир, словно переносящий нас в прошлое. В таком созерцательном состоянии, словно следуя за новой прекрасной мелодией, мы уже мечтаем об Атлантическом побережье Франции, где нас ждут прославленные мегалиты. Но пока на нашем пути еще три города: Ле-Ман, Анже и Нант.
К сожалению, Ле-Ман сильно пострадал во время второй мировой войны, позже был частично восстановлен. Главное ради чего сюда стоит заехать – это готический собор 12 в. Сен Жюльен. После Шартра наше погружение в прошлое здесь усилилось. Этому способствовали съемки исторического костюмированного фильма прямо на соборной площади. Храм утопал в разбросанном сене, которое мирно жевала привязанная лошадь, вдруг пронеслась карета, из нее выпрыгнула прекрасная дама, лицо которой было кокетливо скрыто вуалью, с другой стороны храма красавцы-кавалеры объезжали десяток ухоженных скакунов. Запахи сена и лошадей, аромат духов незнакомки из экипажа, цокающие копыта о булыжную мостовую — и все это вокруг порталов, шпилей, аркбутанов и контрфорсов, витражей и нервюрных сводов – и 21 век исчез с горизонта, как и вся привычная реальность.
А такое состояние измененного сознания просто необходимо для встречи с мегалитами Карнака. Но пока нас ждут Анже и Нант.
Анже – наш первый город из созвездия городов и замков Луары, поскольку он расположился на двух берегах притока Луары — Мена. В центре Анже тоже есть готический собор Св. Мориса 12-13 веков, своим настроением он напоминает Вавилонскую башню. Удивляет пропорциональное соотношение узкого фасада, увенчанного двумя высоченными башнями, словно желающими своими шпилями, уколоть облака. В центре портала глядящий, словно внутрь себя Иисус, окруженный символами 4-х евангелистов и ангелами.
Самым величественным сооружением Анже является все же не собор, а укрепленный замок 13 в. Это именно фортификационное сооружение феодальной эпохи. Вокруг стен с 17 цилиндрическими башнями, вырыт глубокий ров, в котором теперь разбит сад. В саду за стенами размещается дворец и капелла. В специально построенном помещении хранится уникальный «Ковер Апокалипсиса» 14 в. Этот ковер самый старый и самый большой по своим размерам ковер во Франции. Его первоначальная длина достигала 168 м (сохранилась половина), а высота 5,5 м. Более ста сюжетов, по стилю похожих на увеличенные книжные миниатюры, украшают его. Фон покрыт стилизованным растительным орнаментом, иногда он синий (мистическое видение) или красный (действие в аду). Апокалипсические сцены полны неукротимой фантазии, они завораживают, напоминая картины Босха или Дали.
Прогулка по городу доставила нам большое удовольствие, в первую очередь, это встреча с фахверковыми домами 15-16 вв. Например, резной фасад дома Адама украшен деревянными фигурками.
Окрестности Анже таят тоже немало интересного. Среди нескольких замков мы выбрали замок Серан с прекрасно сохранившимися интерьерами, в его строительстве участвовал знаменитый архитектор Делорм. Стены словно вырастают из голубой глади воды, заполняющей окружающие замок рвы.
Один из крупнейших городов Франции – Нант – расположен в устье Луары и исторически связан как с долиной реки, так и с соседней областью Бретань. Именно в Нанте Людовиком XIV был отменен знаменитый Нантский эдикт, вызвавший бегство из страны сотен тысяч гугенотов. Но еще более страшная страница Нантской истории была написана во время Великой Французской революции. С сотнями жертв террора не справлялась никакая гильотина и тогда людей начали расстреливать. В Нанте расстреливали до 500 человек за один раз, включая маленьких детей и женщин с грудными младенцами. Потом убийцу сделали из Луары. Глубокой ночью людей сажали на барки и топили на середине реки. Детей кидали в Луару вместе с взрослыми. Затем стали топить и днем. Тела утопленников Луара несла к морю, но морской прилив возвращал их обратно, небо было черно от воронья, а волки бродили по отмелям.
Конечно, не эти чудовищные события делают Нант интересным для посещения. В городе есть замок герцогов Бретонских и поздний готический собор 15-19 вв., но в первую очередь нас привлек Музей изящных искусств – один из самых богатых в провинциальной Франции. В коллекции музея есть картины Перуджино, Рубенса, Рембрандта, Жоржа де ла Тура, Ватто, Греза. Очень хорошо представлены мастера 19 века: Гро, Жерико, Делакруа, Энгр, Коро, Курбе и импрессионисты. Приятное впечатление от Нанта дополняет весьма примечательный ботанический сад, основанный еще в начале 19 века. Среди водоемов и фонтанов плавают птички, разбиты прекрасные цветники, среди растений встречаются весьма редкие и необычные.
От Нанта до Карнака остается всего несколько часов пути уже по Бретани. Именно в Карнаке можно погрузиться в самое далекое прошлое человечества и почти реально почувствовать себя живущим в неолитические времена.
Карнак — второе по знаменитости мегалитическое место после Стоунхенджа в Англии. Но если Стоунхендж — это кромлех, то в Карнаке в основном представлены менгиры, немного дольмены. Менгир — самая простая мегалитическая конструкция. На планете очень много мест, где сохранились отдельные менгиры и дольмены, множество кромлехов есть на Мальте. Но тем не менее Карнакский ансамбль уникален. Он состоит из трех групп менгиров, образующих узоры из 10-13 рядов. Эти каменные ряды протянулись на несколько километров. Конечно, до наших дней дошли не все камни, но до сих пор почти 3000 менгиров еще стоят, вызывая очень сильные эмоции. Многие памятники приводят нас в восторг, восхищение, мы даже испытываем благоговение, но помимо всего этого здесь попадаешь в состояние измененного сознания, словно под гипнозом исчезает ощущение реальности, времени, появляется чувство блаженства и покоя. Здесь есть что-то мистическое, даже инопланетное. Обычные человеческие представления о пространстве и времени здесь не работают. Это одно из немногих мест на земле, где вечность можно потрогать рукой, а волшебство словно разлито в воздухе. Кажется, что каждый из 3000 огромных менгиров ведет с тобой диалог, эти камни как и люди похожи друг на друга, но при этом каждый уникален.
Восторг от самых красивых дворцов порой забывается, но возникшие здесь ощущения сохраняются навсегда, они словно становятся неотъемлемой частью твоего организма. Из Карака сложно уехать, здесь хочется остаться навечно.
Совершив адское насилие над собственной личностью, мы снова отправляемся в долину Луары, которую часто называют садом Франции. Долина Луары – это «страна замков».
«Трудно назвать другое место, где можно встретить столько дворцов и замков, возведенных в 11-18 веках и оставшихся в прекрасной сохранности среди красивейших пейзажей. Свежий, чуть влажный воздух Атлантики овевает зелень деревьев, создает светоносную атмосферу, в которой, притягивая взор, светятся черепичные крыши башен, поднимаются мощные стены крепостей, высятся фасады белокаменных зданий. Природа и гений человека, явленные здесь вместе, создают разнообразные картины, впечатление от которых огромно.
Старинные донжоны, замки феодалов, малые столицы княжества, аббатства и храмы, увеселительные резиденции, дворцовые ансамбли с парками, сокровища музеев, несомненно, составляют крупное художественное достояние нации. Расположенные в долине реки Луары и по берегам ее притоков Шера, Эндра, Вьенна, Мена и Сарта на большой территории от Орлеана до Нанта, эти памятники являются естественным напоминанием об истории. Легионы Цезаря, войска гуннов, эпопея Жанны д`Арк, начало французского Возрождения, религиозные войны 1562-1594 годов, сражения республиканцев с роялистами – вот примеры из судьбы этого края, часто бывшего и судьбой самой Франции. Это сердце страны, и пусть оно сегодня бьется медленнее, чем несколько столетий назад, словно отдыхая, — оно вновь и вновь влечет к историческим воспоминаниям». (Турчин В. С. Города и замки Луары).
Луара – реке коварная, часто меняющая свое русло, грозящая наводнениями. Промышленность здесь развита плохо, а поэтому и отсутствуют вредные влияния на архитектурные памятники и на весь пейзаж. Древние стены часто выглядят так же, как и много веков тому назад.
Город Сомюр раскинулся на два берега Луары, на южном берегу, над старыми городскими кварталами с церковью Сен-Пьер, каменными и фахверковыми домами, царствует скала, на которую вознесен замок. Вид из замка на город и Луару столь же прекрасен, как и вид с Луары на замок. В окрестностях города сохранилось множество жилищ современных троглодитов. Может быть, некоторые из них и являются людьми весьма прожорливыми, но само греческое слово «троглодит», обозначает всего лишь людей, поселившихся в естественных или рукотворных пещерах. Мягкие известняковые речные отложения около Сомюра идеально подходят для того, чтобы местные жители вырубали в них жилища. Уникальна деревня троглодитов Рушменье – здесь люди живут под землей. Прогуливаясь по деревне, сначала не видишь ничего необычного, только потом сквозь обсаженные зеленью границы каждого участка замечаешь, что внутренние дворики, словно колодцы, провалились в глубину на несколько метров. И уже там, на глубине, в известняке выдолблены многочисленные жилые и хозяйственные помещения. Более традиционные жилища вырублены в обычных скалах и хорошо видны с дороги. Видя уходящие внутрь горы автомобильные въезды, множество окон и дверей, вспоминаешь сразу гномов и хоббитов. Смешнее всего выглядят вставленные в скалу современные стеклопакеты и металлические двери. Хочется написать рекламу типа: «С нашими окнами вы застеклите любую скалу».
Но троглодиты — не единственная достопримечательность около Сомюра. Сохранились и очаровательные средневековые деревни Монсоро и Канд-сюр-Мартен. С вершины холма над последней деревней открывается пейзаж на слияние Луары с одним из ее притоков – рекой Вьенной.
В 17 км от Сомюра находится одно из самых крупных дошедших до нас средневековых аббатств Европы – аббатство Фонтевро. Оно было основано еще в конце 11 века. В романской церкви 12 века под надгробиями, украшенными полихромной скульптурой, покоятся Генрих II Плантагенет, его жена и сын Ричард Львиное Сердце, а также супруга их второго сына. Ричард сам завещал, чтобы его тело было похоронено в Фонтевро у ног его отца. Очень необычное сооружение – башня Эварю – восьмиугольная кухня с очагами и дымоходами, расположенными по углам.
Между Сомюром и Туром расположено множество прекрасных замков: Юсе, Ланже, Азе-ле-Ридо, Вилландри и город Шинон с замком.
16 век — эпоха блистательного расцвета французской культуры. Франция вступала в 16 столетие как одно из самых могущественных государств Западной Европы. С 1469 года было освоено книгопечатание — подлинный расцвет переживает литература. Творчество Клемана Маро, Ронсара и поэтов Плеяды, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле выдвигают французскую словесность в авангард европейской культуры. При Франциске I был основан Коллеж де Франс (1529). Устанавливаются тесные контакты с итальянскими эрудитами. Франциск I оказывает покровительство литературе и искусству. Сестра короля Маргарита Наваррская, известная писательница, была широко образованным человеком.
Ведущей областью зодчества впервые становится светское строительство (замки, дворцы, ратуши). Эта особенность наложила на французское искусство 16 века интимно изысканную, лирическую тональность. Возрождение во Франции не было эпохой титанов. Исключение составляет Рабле. Самым значительным творением ренессансной литературы во Франции стала великая сатира — это связано с акцентом на проблеме личности. Поэтому ведущим видом живописи становится портрет, а архитектуры — дворец или замок.
Именно к такому роду памятников принадлежат замки Луары. В чувстве раскрепощения человеческой души, в мечтательной улыбке этой архитектуры — ее причастность к эпохе Возрождения.
Замок Юсе стоит на опушке леса Шинон, когда-то в 15 веке он принадлежал дочери Агнессы Сорель и короля Карла VII, сейчас, как и многие замки, находится в частной собственности. Именно этот замок, выстроенный из белого песчаника, описывал в сказке «Спящая красавица» Шарль Перро, а многие художники рисуют Юсе в книжных иллюстрациях к сказке или на театральных декорациях к балету Чайковского. В башне замка при помощи наряженных манекенов разыгрывается вся история Спящей красавицы от рождения до поцелуя принца. Эта часть экспозиции, конечно, имела грандиозный успех у наших маленьких путешественников, но и взрослых не оставила равнодушными.
В парке замка Ланже сохранились руины самого старого во Франции каменного донжона 10 века, а в самом замке прекрасная коллекция гобеленов 14-15 веков. Два гобелена (конечно, копии) мы даже купили, чтобы впоследствии украсить комнаты наших принцесс. Из замка открывается вид на городок с очаровательной церквушкой, даже напоминающей проторенессансную архитектуру Италии.
Маленький изысканный замок Азе-ле-Ридо стоит на острове на реке Эндр, но остров совсем не виден, поэтому кажется, что стены замка поднимаются прямо из воды. Иногда же, прямоугольный замок с круглыми башенками словно плывет по притоку Луары, который «петляя, словно змея, в великолепном изумрудном бассейне», течет по долине. Это слова Оноре де Бальзака, который очень любил эти места, в одном из здешних замков (замке Саше) работал. Французские замки не только удачно вписываются в пейзаж, они формируют лицо этого пейзажа, его характер. Окружающая природа собирается и организуется вокруг замка, становясь частью ансамбля. Это очень чувствовалось в Юсе и здесь в Азе-ле-Ридо.
Город Шинон лежит на правом берегу Вьенны, у подножия холма с замком на вершине. Сам город очень красив, на старых улочках среди церквей – изобилие домов 15 века. По мере приближения к Орлеану присутствие Жанны д`Арк все очевиднее. В Шиноне ей посвящен конный памятник на одноименной площади, в одной из городских церквей на витраже она молится перед распятием. В Шиноне же родился и великий автор «Гаргантюа и Пантагрюэлся» Франсуа Рабле.
Именно в замке Шинон Орлеанская дева встречалась с будущим королем Франции Карлом VII. Сам замок занимал огромную территорию, но сохранился плохо. Прекрасной компенсацией становится вид от развалин на реку и город.
Уже в 15 км от Тура стоит удивительный замок Вилландри. Главное и удивительное, ради чего стоит посетить это место, даже не сам замок, а его сады. В них высажено 1150 лип, а общая длина живых изгородей составляет 52 км. Сады разбиты в 3-х уровнях, а на холме роль 4-го уровня выполняет лесопарк. В самом верхней из 3-х водяном саду создан огромный пруд, в котором разводят редкие водяные растения. Со всех сторон водяной сад окружают липы. Ниже находится регулярный сад, частью которого является сад лекарственных трав и великолепный стриженный лабиринт.
А на самом нижнем ярусе разбит гигантский огород. На мой взгляд, именно огород – самая интересная часть садом Вилландри. Глядя на огород из замка или с верхнего уровня сада, видишь разноцветный геометрический ковер-орнамент. Прогуливаясь по аккуратным дорожкам среди фонтанов, стриженных деревьев и увитых всеми сортами роз беседок, упиваясь запахом роз до головокружения, остается только восхищаться, до какого уровня мастерства, ставшего искусством, может подняться выращивание капусты, укропа, петрушки, базилика и т.д. Наших бы подмосковных огородников сюда… Из геометрически стриженных деревьев мне больше всего понравились небольшие деревца, выстриженные как детская игрушечная пирамидка с многочисленными колечками и крышечкой сверху.
Мила мне лета славная пора,
Мила земля под ясными лучами,
Мил птичий свист меж пышными ветвями,
И мил узор цветочного ковра;
Милы мне встречи дружеских кружков,
Милы беседы и уютный кров, —
Милей всего, что скоро буду там,
Где милой донне снова честь воздам. (Поэзия трубадуров).
На окраине город Тура есть еще одно место, поразившее нас своим садом. Это Приёре-де-Сен-Ком – обитель Ронсара. Сейчас приорство в руинах, но, тем не менее, это одно из самых притягательных мест в Турени. Ронсар был здесь приором, здесь он написал большую часть своих поэм и стихов.
Иль когда цветок найду
Я в саду.
Ранним утром оживленный, —
Говорю: похож цветок
На сосок
Груди, нежно округленной.
Коль иду среди лугов
И цветов
Окружен благоуханьем, —
Чувствам кажется моим,
Что твоим
Сладким я пленен дыханьем.
В наши дни все приорство превращено в сад всех сортов роз. Розы всех цветов и размеров делают это место похожим на Эдем. У каждой красавицы свой неповторимый аромат. Вспоминается так же сад волшебницы из «Снежной королевы» (хотя там вообще не было роз) и парфюмерная фабрика. Кроме того, этот сад и сейчас остается садом поэзии, а потому и садом любви. К кустам роз прикреплены стихи о розах разных поэтов, включая и Ронсара, который порой сравнивал своих возлюбленных с розами:
Как роза ранняя, цветок душистый мая,
В расцвете юности и нежной красоты,
Когда встающий день омыл росой цветы,
Сверкает, небеса румянцем затмевая, —
Вся прелестью дыша, вся грация живая,
Благоуханием поит она сады,
Но солнце жжет ее, но дождь сечет листы.
И клонится она и гибнет, увядая.
Недалеко от приорства тоже на окраине Тура стоит замок Плеси-ле-Тур, небольшой, строгий дворец, в котором провел последние годы своей жизни король Людовик XI. В эти годы Людовик стал крайне подозрительным, поэтому его охраняли слуги и лучники, 400 человек охраны находились не только в замке, но и прочесывали окрестные леса. Король боялся сына, опасался дочери и зятя. Дворец окружили железной стеной, в сторожевых башнях и во рвах лежали арбалетчики.
Сам город Тур стоит у слияния Луары и Шера, в центре «французского сада» (Бальзак). Его часто называют городом св. Мартина, который вел здесь активную миссионерскую деятельность.
В эпоху Возрождения сложился литературный французский язык, причем опирающийся именно на традиции говора в этой области. Ведь до сих пор туреньский крестьянин говорит на чистом и богатом языке. В 15 веке Людовик IX, покровительствовавший ремесленникам, перенес в Тур столицу Франции.
Замок Тур не произвел на нас никакого впечатления. А вот прогулка по городу доставила удовольствие. Во дворе Музея изящных искусств нас встретил гигантский ливанский кедр, посаженный еще при Наполеоне. В самом музее хранятся две фрески Мантеньи. В двух минутах ходьбы от музея находится собор Сен-Гатьен 13-16 вв. Рядом с собором от старого аббатства сохранился внутренний дворик с очень красивой спиральной готической лестницей. Кроме того, в городе множество фахверковых домов.
От Тура до Орлеана нас ждет не меньше интересного, чем мы видели от Сомюра до Тура. Это замки Шенонсо, Шомон, Шеверни, Шамбор, города с замками Амбуаз и Блуа. И в каждом памятнике долины Луары – свой характер.
Шенонсо и Амбуаз находятся на восточном краю Турени, которой Бальзак посвятил прекрасные строки в «Лилии долины»: «Каждый шаг по этой земле очарования приводит к появлению новой картины, где рамой служит река или тихий пруд, в глубинах которых отражается замок с башенками, парками и фонтанами».
Замок Шенонсо имеет очень интересную историю, проиллюстрированную здесь же Музеем восковых фигур. В начале 16 века он принадлежал интенданту по финансовым делам в Нормандии, жена этого господина приказала снести старые постройки, на месте донжона разбили парк, который до сих пор окружают рвы. Франциск I часто останавливался здесь во время охоты. Он сам, его свита и Диана де Пуатье были очарованы замком, поэтому в скором времени замок был отобран у сына прежних хозяев (его обвинили в воровстве) и стал королевской резиденцией. После смерти Франциска королем стал Генрих II, который еще мальчишкой влюбился в Диану де Пуатье, а после восшествия на престол сделал свой фавориткой и подарил ей Шенонсо. Диана поручила замечательному архитектору Делорму создать цветочный сад и мост через реку Шер. Теперь часть дворца расположена на мосту, а вид замка шагающего через реку завораживает. В двух мельничных опорах, на которых стоит замок, находится полностью оборудованная кухня эпохи Возрождения. Продукты в нее доставляли прямо по реке, для чего у одной из опор был устроен причал.
Когда Генрих умер, Екатерина Медичи отобрала Шенонсо у любовницы мужа и тоже создала сад. Диана была вынуждена переехать в Шомон. Теперь два сада Дианы и Екатерины Медичи смотрят друг на друга, словно соперничая.
В 18 веке Шенонсо купил банкир Дюпен, секретарем у жены этого банкира служил сам Руссо. Мадам Дюпен была столь уважаема крестьянами, что во время революции они защитили свою госпожу и спасли замок от разорения. Нынешним владельцам замок принадлежит уже больше 100 лет.
Все же несомненно, что центральная фигура, приковывающая наше внимание, – это Диана де Пуатье. Ее роль в 12-летнем царствовании Генриха II подобна роли мадам де Помпадур в 18 столетии. Причем Диана была на 20 лет старше своего любовника. Сохранились свидетельства ее неувядающей красоты. «В возрасте семидесяти лет, — пишет Брантом, — она была так же хороша собой, так же свежа и очаровательна, как в тридцать… Я видел эту даму за полгода до смерти. Она была еще столь прекрасна, что я не знаю такого каменного сердца, которое ее красота могла бы не взволновать…» Известно, что она вела очень спортивный здоровый образ жизни: с 6 лет отец возил ее с собой на охоту, она привыкла вставать на заре, скакать верхом, обливаться холодной водой. Ее холодную, величественную, скульптурную красоту увековечили в живописи Приматиччо и Франсуа Клуэ. Надо отметить, что и король был весьма атлетическим спортивным юношей. Нет ничего удивительного в том, что однажды во время конной прогулки Диана сломала ногу, а Генрих умер от копейного удара, полученного на турнире.
Шенонсо интересен не только своей историей, но и прекрасной архитектурой. Здесь можно отметить особенность, свойственную большинству замков Луары. Французы умело пускали в ход все, что можно было взять у готики. Обратившись к опыту Италии и античности, они, тем не менее, продолжали отдавать предпочтение вертикальному решению композиции, высоким кровлям. Французам чужд культ плоскости фасада, напротив, они пластически обогащают его (башенками, выступами лестниц). Кроме того используют асимметричные планы с высокими кровлями. Французское зодчество, несмотря на итальянские влияния, сохраняло свой национальный характер. И это чудесно!
Интерьеры замка прекрасно сохранились и весьма разнообразны. Среди нарядных дворцовых залов слегка шокирующее впечатление производит комната Луизы Лотарингской. Она оформлена вдовой Генриха III как могила: черный потолок, черные стены, расписанные белым декором с костями, лопатами, слезами и прочими атрибутами смерти.
Очень близко от Шенонсо, всего в 10 км расположен город Амбуаз. В 2,5 км от города стоит неожиданная пагода Шантелу, оставшаяся от разобранного замка. Так французские архитекторы 18 века представляли себе китайские пагоды: по своему силуэту эта 44-м башня издалека действительно напоминает пагоду, но вблизи состоит из элементов европейской архитектуры.
В центре города Амбуаза на берегу Луары высится замок Амбуаз. В замке сохранились готические и ренессансные части. Отличие двух стилей особенно хорошо видно на примере окон на фасадах.
Создатели замков стали обращаться к наследию античности и опыту ренессансной Италии. Отныне замок не только свидетельство силы и могущества владельца, но и показатель его культуры — перестройка замка Амбуаз Карлом VIII проводилась с помощью мастеров из Италии.
Именно в этом замке, любивший футбол, король Карл VIII, сопровождая королеву Анну Бретонскую, чтобы посмотреть матч, ударился головой о притолоку в галерее и скончался. Вдова вышла замуж за Людовика XII, который жил в Блуа. Когда королем стал Франциск I, в Амбуаз вернулась активная жизнь. По приглашению короля из Италии приехал великий Леонардо да Винчи. Фасад времени Франциска богато украшен. После его смерти здесь воспитывались дети Генриха II и Екатерины Медичи. Здесь же созрел протестантский заговор, но его разгромили Гизы, казнь состоялась прямо в замке – один из балконов так и называется «балкон повешенных».
На территории замка стоит маленькая капелла Сент-Юбер, построенная в стиле «пламенеющей готики», именно в ней и похоронен Леонардо да Винчи. В самом дворце сохранились доспехи и мебель.
Сам город Амбуаз, раскинувшийся у подножия замка – очень красив, на одной из улиц в жилищах, вырубленных в известковой скале, и сегодня живут троглодиты. Постоянно глядя на такие жилища с вставленными в скалу окнами и дверьми, все время вспоминаю хоббитов Толкиена. Эта улица приводит на окраину города, где в маленьком замке Кло-Люсе жил Леонардо. Он привез из Италии три картины, среди которых была знаменитая «Джоконда», позже Леонардо завещал ее Франции. Сегодня в замке можно познакомиться с коллекцией макетов машин, построенных по чертежам Леонардо.
Замок Шомон тесно связан все с теми же именами, что и большинство замков Луары. Его построила семья Амбуаз, над воротами висит герб Франции с инициалами Людовика XII и Анны Бретонской. В 1560 году Шомон купила Екатерина Медичи, но не очень любила замок. Поэтому после смерти мужа Генриха II, она пересилила сюда из Шенонсо фаворитку короля Диану де Пуатье, а сама переехала на ее место.
Один из крупнейших городов с замками на Луаре – Блуа. Старый город Блуа находится вместе с замком на левом берегу Луары. Среди фахверковых домов стоят церкви 12-13 вв.
Замок Блуа строился долго, поэтому сохранились части разного времени. Великолепное крыло Людовика XII – один из самых ярких образцов поздней «пламенеющей готики». В оформлении стен часто встречается смешной, с длиннющими иголками дикобраз – это геральдический символ короля. После смерти Людовика замок стал резиденцией Франциска I и тоже стал показателем культуры своих владельцев.
Северное крыло Франциска украшает парадная винтовая лестница, такие лестницы типичны для готики, но эта украшена балконами, чтобы любоваться на парадный двор – чувствуется влияние идей Возрождения. Несомненны ренессансные черты в решении фасадов, с их четкими горизонтальными членениями по этажам, стройными классическими пилястрами, большими окнами, а в скульптурном декоре переплелись ренессансные и готические элементы.
Геральдический символ Франциска – саламандра и буква F украшают многие элементы. В 17 веке здесь появилось еще и строгое классическое крыло Гастона Орлеанского.
Поздним вечером в темноте во внутреннем дворе замка показывают цветомузыкальное представление. И тогда стены замка подсвечиваются разными огнями, по фасадам перед нами проплывают средневековые витражи, рыцари ведомые Жанной д` Арк, портреты королей, мы слышим их голоса, словно обитатели замка как призраки бродят среди этих стен.
Особенно любила замок его хозяйка королева Клод – жена могучего красавца Франциска I. Невзрачная и хроменькая, она кротко принимала бесчисленные увлечения мужа, подарила ему почти все свои земли, родила за 8 лет 7-х детей и скончалась от истощения. Она очень любила природу и сады, один натуралист привез в Блуа редкое сливовое дерево и вырастил его в саду королевы. Ее именем и был назван изысканный сорт крупной сливы reine-claude.
Среди замков Луары Шеверни и Шамбор – пожалуй, одни из самых известных. Шеверни построен из местного белого песчаника, который не темнеет от времени и с каждым годом становится все прочнее и прочнее. На протяжении всей истории этим замком владела и владеет одна семья, поэтому мебель и интерьеры прекрасно сохранились.
Шеверни окружают великолепные частные угодья, которые можно посетить, владельцы любили и, видимо, любят охотиться. Это подтверждает великолепная псарня, но которое содержат 70 гончих. Собаки великолепны, но охотничий зал трофеев, где выставлены 2000 рогов оленей, убитых с середины 19 века, весьма огорчает.
Шамбор – самый туристический замок на Луаре. И это не случайно, он потрясает всякого с первого взгляда и навсегда остается в сердце. Перед строительством замка Франциск I выкупил участок леса, площадью ½ современного Парижа. Ныне в пределах стен находится один из самых больших в Европе лесопарков – Национальный парк Шамбор. Шамбор был существенно перестроен уже в годы правления Людовика XIV, а охотничьи угодья стали парком. Сам замок занимает огромную площадь: на 3-х этажах размещается 440 помещений.
Шамбор — одно из самых поэтичных творений французского Ренессанса, он высится на зеленых берегах Косона — это левый приток Луары. Восхищает и завораживает сердце замка – двойная спиральная лестница. Она имеет два несоединяющихся марша, проходящие через все три этажа. Человек, идущий по своей спирали может увидеть идущего по другой спирали только сквозь небольшие окна, оставленные специально для того, чтобы сказать друг другу «ку-ку», чем мы на радостях и занимались минут 10. Есть гипотеза, что Леонардо да Винчи приложил свою руку к созданию такого шедевра. По крайней мере, в его рисунках сохранился чертеж подобной конструкции, но не с двумя спиралями, а с четырьмя.
Еще одним невероятным потрясением в замке становится терраса Шамбора – игрушечный городок на крыше со своими улицами и площадями. В центре этой фантастической архитектуры высится световой колодец длиной 32 м, венчающий винтовую лестницу. Кровли замка — царство безудержного пластического изобилия, свойственного готике, но архитектурные формы в Шамборе уже не готические: регулярность плана, четкое деление на этажи, полуциркульные арки, ордер, многие декоративные детали — приметы Ренессанса.
С террасы открывается вид на окрестности, здесь прогуливались и наслаждались видом жены, ожидавшие своих охотящихся мужей. Здесь же (правда на земле, а не на крыше) мы встретили фантастическую собачку: белое маленькое пушистое плюшевое облачко – несмотря на плюшевость она была вполне живая и с удовольствием позировала, пока ее фотографировала.
Город Орлеан на слуху у всех, кто помнит об Орлеанской деве. Действительно ее имя стало визитной карточкой города: здесь есть ее конный памятник, дом Жанны д`Арк (в действительности копия дома, в котором она провела несколько дней в мае 1429 года), макет города того времени. В момент появления на сцене Жанны д`Арк защитники Орлеана пали духом. Это было тяжелое время в Столетней войне. Из Блуа Жанна привела новую армию, и в течение 10 дней французы добились снятия осады Орлеана. Долина Средней Луары была очищена от врагов, в Столетней войне наступил перелом.
Где Жанна, дева из Лоррэни,
Чей славный путь был завершен
Костром в Руане? Где их тени?…
Но где снега былых времен?
Франсуа Вийон (поэзия Возрождения).
Кроме тени Орлеанской девы, городу есть чем гордиться. Среди красивых дворцов высится главная достопримечательность – готический собор Сент-Круа. Около собора в музее Изящных искусств есть прекрасные полотна французских художников (Курбе, Гоген и т.д.).
Окрестности Орлеана хранят две жемчужины романского средневековья. В суровой церкви Сен-Жерменьи-де-Пре – замечательная мозаика начала 9 века. Это единственная мозаика того времени во Франции, она выложена из 130 тысяч небольших кубиков смальты. На синем фоне ангелы с одухотворенными лицами в легких и светлых одеждах передают друг другу божью волю, обозначенную его дланью. Это стиль византийского искусства больше всего напоминающий мозаики Равенны.
Второй памятник — аббатство Сен Бенуа во Флери с церковью Сен Бенуа — украшают очень выразительные рельефы на капителях и на портале.
Оглянувшись назад на уже проделанное путешествие, становится ясно, что то, что наше путешествие по замкам и городам Луары, мы начали не сразу с Луары – правильно. У всякой главной части должно вступление и заключение, дабы смысл главной части прочувствовался глубже. Выражаясь гастрономически, все, что было до Луары, было прекрасной закуской, а теперь после главного блюда нас ждет десерт из Бургундии и окрестностей Парижа, где круг замкнется. Мы посетим только ту часть Бургундии, которую не успели посмотреть во время осеннего путешествия по Франции.
Древняя столица северо-западной Бургундии город Осер потряс нас до глубины души. Кажется, он должен быть туристическим центром, но путешественников здесь не много. Ренессансные здания расположены полукольцом вокруг Часовой башни, собирающий вокруг себя всю городскую композицию. Собор Сент-Этьенн и церковь Сен-Жермен уводят нас от башни в завораживающую прогулку, словно среди готовых декораций к сказке. Хотя это определение не точно: многочисленные разноцветные фархверковые домики создают ощущение абсолютного погружения в этот сказочный мир, в единый городской ансамбль, здесь нет ничего от театрального спектакля. Здесь вспоминается Прага – тоже уникальный город-ансамбль. Со стороны реки этот тихий город, словно приплывший из далекого прошлого, с улыбкой глядится в гладь воды, гордо неся над дворцами как короны величественные городские соборы.
Еще один маленький городок Бургундии – Семюр-ан-Осуа – сохранил дух средневекового города-крепости. Его окружают внушительные стены с круглыми башнями, а с вершины холма над рекой озирает окрестности собор.
Основанное св. Бернаром аббатство Фонтене – лучше всего сохранившийся средневековый монастырский ансамбль в Бургундии. Он стоит в удивительно тихом, безлюдном месте, тишина и покой исходят и от самого монастыря – образца цистерцианской простоты и скромности, выраженной в отсутствии каких бы то ни было украшений. Как в большинстве цистерцианских построек здесь среди теплого охристого песчаника царствует свет, преображающий косную каменную материю.
Еще одно тихое, даже сонное место в Бургундии, где полностью теряешь чувство времени – Бургундский канал. Вдоль него нанизаны замки Бургундии, среди которых выделяются Танле, скрывающийся за рядами рвов и железных решеток, и строго симметричный снаружи, но пышный в интерьерах Анси-ле-Фран.
Гордое величие хранит и город Санс, когда-то архиепископ Санский был безраздельным хозяином земель, протянувшихся до самого Парижа. Теперь в его дворце, расположенном по соседству с готическим собором Сент Этьенн, – музей.
Франция – воистину страна замков. В окрестностях Парижа, кроме прославленного Версаля Людовика XIV, их тоже не мало. В первую очередь это Фонтенбло и Во-ле-Виконт.
Первая королевская резиденция в Фонтенбло была воздвигнута еще в 12 веке. В последствие все монархи оставили здесь свой след. И легко догадаться, что самая замечательная работа была проделана, как и в истории с замками Луары, в 16 веке при Франциске I. Замок Фонтебло стал примером того, что в 16 века идея синтеза искусств стала базироваться на равноправии этих самых пространственных искусств. Франциск I привлек лучшие местные и итальянские силы.
Как и большинство замков, дворец воздвигался на месте старых построек. Архитектор Жиль Либертон стремился к созданию единого комплекса, и это не случайно – интерес к ансамблю — особенность архитектуры Возрождения.
Организующим центром композиции является парадный двор, вокруг него группируется комплекс зданий. Интерьеры Фонтенбло — тоже новое слово в зодчестве того времени. Огромные высокие окна пропускают много света.
Созданная здесь галерея Франциска I произвела на современников неизгладимое впечатление. На протяжении последующих столетий парадная галерея станет непременной принадлежностью дворцовых интерьеров не только во Франции (Лувр, Версаль), но и в других странах.
Фонтенбло не только великолепный дворцовый ансамбль, это целая эпоха в истории французского Возрождения. Появился даже термин «школы Фонтенбло»: «первая школы Фонтенбло» ориентировалась на опыт Италии (здесь работают итальянские художники: Россо, Приматиччо, Николло дель Аббате), «вторая школа Фонтенбло» в большей степени связана с Фландрией. Поскольку «первая школа Фонтенбло» связана с итальянскими мастерами, для нее характерны изощренный пластический язык, условность цвета, удлиненность пропорций, особая изысканность образов.
В конце 16 века здесь складывается «мельчающий» стиль «второй школы Фонтенбло». Особенностью Франции было то, что она вступала в эпоху своего Ренессанса под непосредственным влиянием художников, тронутых печатью маньеризма. Росписи замка связаны с маньеризмом, в то время как архитектура более связана с национальными готическими истоками — разноречивые стремления.
Замок Во-ле-Виконт возле города Мелён принадлежал знаменитому министру финансов короля-солнце – Никола Фуке. Но он был отнят у казначея Людовика XIV, завистливый король приказал вывести интерьеры из дворца, дабы украсить строившийся Версаль.
Фуке покровительствовал Мольеру и Лафонтену, а для строительства дворца пригласил лучших мастеров – архитекторов Лево и Ленотра. Их король тоже отнимет у Фуке, опять таки для строительства Версаля. Парк в Во-ле-Виконте был первым крупным проектом «архитектора природы» Ленотра, создавшего здесь великолепный рациональный регулярный французский парк, перекликающийся с архитектурой дворца.
Искусство Луи Лево.стало одним из непосредственных истоков пышного «версальского стиля» последних десятилетий века. Дворец Во-ле-Виконт он окружил рвом с водой, но этот «крепостной» атрибут лишен здесь своего первоначального характера, он представляет собой парковый элемент, подобие бассейна, настраивающего на созерцание, отдых, успокоенно-приподнятое душевное состояние. Здание с самого начала задумано как часть ансамбля. Здесь использованы высокие кровли, что близко к средневековой традиции. Видимо равнинный ландшафт потребовал от Лево именно такого, усложненного и акцентированно заостренного силуэта. Такая важная часть Во-ле-Виконт, как овальный салон, наделена самой настоящей комфортабельностью уже в своем образном решении — внушает успокоение. Сходное художественное внушение способен осуществить и парк. Парк просторен, но нигде не уходит в бесконечную даль. Ленотр тактично замыкает его бассейном, расположенным перпендикулярно к центральной оси. Помещения дворца связываются в продуманные функциональные серии (парадный «Блок», индивидуальные жилые «блоки»). Забота о «качестве жизни» будет очень важна в следующем веке — это отпечаток «эпикурейства». Принцип «искусства жить», art de vivre развивается в поэзии, театре, музыке и т. д. Мольер заявляет о праве на счастье, на разумное наслаждение жизнью в «Школе жен». Эти умонастроения и отражаются в архитектуре.
Когда дворец был закончен, Фуке устроил праздник по случаю дня рождения короля: били фонтаны, играла музыка, искрились светильники, во время фантастического представления часть танцующих лошадей даже утонула во рву. Людовик не особенно восхитился. Он был возмущен тем, что Фуке выставил напоказ богатство и блеск. А советник короля Кольбер внушил ему мысль, что состояние Фуке пополнялось из королевской казны. Той же ночью Фуке был арестован.
Тогда-то Лево и Ленотр начали строить еще один больший дворец, не считаясь с расходами (по приказу короля). Пока Фуке старился в заточении, король и его двор блистали в Версале.
Сегодня для туристов замки предлагают множество развлечений, например, разные виды транспорта для перемещения по огромным территориям парков. В Шамборе мы взяли напрокат экипаж-велосипед и получили час супер-фитнесса. После этого любая механика вызывала у нас дрожь в ногах. В Во-ле-Виконте экипаж был электрическим, поэтому наше удовольствие от роскошных видов было полноценным. Причем половину пути нашим водителем была Ника, быстро освоившая в свои 5 лет автомобильную премудрость.
Недалеко от Фонтенбло сохранилась часовня Сен-Блез 12 в. Когда-то вокруг нее был лепрозорий, и с древних времен там выращивали лекарственные растения. Теперь часовня окружена чудесным садиком. Но главное сокровище часовни – фрески, написанные, похороненным здесь же, поэтом и художником Жаном Кокто. Маленькая прохладная и сумрачная часовня кажется огромным просторным храмом. Цветы, выросшие снаружи, расцветают на стенах вокруг крошечных витражных окон, мерцающих, подобно светильникам. Это царство простых линий и нежных цветов. Над алтарем трагический лик Иисуса в терновом венке и его Воскресение.
Совсем рядом с Парижем, недалеко от Версаля, в парке «Франция в миниатюре» можно увидеть большинство знаменитых французских зданий. Такие парки мы уже посещали около Барселоны и в Австрии. Образовательная ценность подобных миниатюрных ансамблей – неоспорима. Особенно приятно посетить такой парк в завершение путешествия. Это словно прогулка Гулливера по царству лилипутов, а кроме того – мини повторение недавно виденных мест. А замки и города Луары – это то, что хочется повторять!