Страна восходящего солнца

Причесанный гравий, на котором разложены огромные фиолетовые камни, салатовая травка очерчивает волнистую границу каменистого царства. Это море, из которого поднимаются скалы, а может, тигры переплывают океан. На поверхности прудика качаются кувшинки, а под ними лениво скользят огромные красные рыбы… Осенний красный клен в мае, среди зеленых собратьев, ласкает взор, как рано расцветшая красавица… Созерцать, созерцать…

Желтый лист плывет.

У какого берега, цикада,

Вдруг проснешься ты?

(Басё)

О Японии хочется говорить взахлеб или молчать, продолжая созерцать уже внутренним взором. И последнее кажется вернее.

Покидая Японию, в аэропорту мы познакомились с дипломатом, 17 лет прожившим в Японии, и активно обменивались впечатлениями. Когда я сравнила это путешествие с полетом в космос в гости к инопланетянам, он заметил, что я фактически поняла Японию. Чем дольше он жил здесь, тем меньше понимал этих инопланетян.

«Вы прекрасно пишите, почему же не пишите книги о Японии? Часто меня спрашивают», - рассказывал он. «Я думаю, что посетив Японию однажды, можно написать прекрасную книгу, прожив здесь год – неплохую статью, но прожив здесь много лет – уже ничего не напишешь».

Его слова кажутся мне очень верно отражающими суть. Японцы напечатали книгу о Японии Всеволда Овчинникова только чтобы показать, как русские их не понимают. Может, здесь и таится ошибка, в этой попытке понять мозгами. Пожалуй, лучше просто погрузиться в созерцание и молчать…

Как без слов, так сказать, не вербально донести Японию до других и сохранить ее для себя? Хочется не расплескать ни капельки из этой полной чащи впечатлений. Здесь слова все же могут пригодиться…

После каждого путешествия я обязательно пишу о поездке, это глубинная потребность, своеобразная исповедь о проделанном пути. И только вылив ее на бумагу, я чувствую, что в какой-то степени этот путь завершен.

Но сейчас, кажется, что текст должен ложиться на шелк или рисовую бумагу и обязательно каллиграфически выведенными иероглифами. Чувствуешь себя просто недостойным говорить о Японии. Пожалуй, подобный страх перед обычными путевыми заметками-впечатлениями я испытывала только перед Италией. Какое счастье, что Муратов не был в Японии и не написал «Образов Японии».

Ну вот я потопталась на месте, пора все же как то подобраться к этой огромной глыбе… Почему то вспомнила, как великолепно Микеланджело работал с глыбой мрамора… Начать говорить о Японии, словно прыгать с обрыва в холодную воду.

Наше voyage было очень длинным, мы путешествовали всей семьей целый месяц, а кажется, что целую жизнь прожили. Обычно я строю свое повествование по одной схеме: главные впечатления, история, культура и т.д. страны, потом основные памятники. Но сейчас этот способ изложения не подходит. Я попробую просто описать каждый день этого незабываемого мая, по ходу вываливая тонны впечатлений.

1-2 мая.

Зал для заморских гостей

Тушью благоухает…

Белые сливы в цвету.

(Бусон)

Итак, 1 мая мы вылетели из Москвы в Токио, где и благополучно приземлились через 9 часов с каким-то хвостиком. Уже наступило 2 мая суббота, в Москве было 5 утра, а в Токио 10.00.

Для размещения в столице мы выбрали Ситамати т. е «Нижний город» – еще в 17 веке здесь селились низшие сословия.  Центром и сердцем старого города стал район Асакуса. И в наши дни это самый яркий и традиционный район, а в период  с 1880 по 1930-е гг. Асакуса был главным районом развлечений страны, любимым местом поэтов и писателей, художников. Наверное, можно провести некую осторожную параллель с Монмартром в Париже. Поэтому мы и выбрали именно этот район, чтобы лучше почувствовать биение старого Эдо.

Из аэропорта Нарита до отеля добрались примерно часа за полтора, используя поезд и метро. Выбор транспорта огромный: множество поездов, автобусов, и конечно, такси.

Произнося слова «поезд» и «метро», испытываешь благоговение перед достижениями этой высокоразвитой цивилизации. Многочисленные линии пересекают Токио. В городе поезда и метро интегрированы друг в друга и, по сути, ничем не отличаются. Просто они принадлежат разным компаниям и у каждой свои билеты. Доехать можно в любую точку Токио, таким образом, с пересадочкой мы добрались почти до нашего отеля: осталось пройти еще 5 минут пешком. Билеты продают аппараты, и платишь не вообще за проезд, а только за свой отрезок пути. Дети дошкольники ездят бесплатно (как и посещение храмов, музеев и т.д.), что тоже очень приятно. Причем, если ты нечаянно оплатил меньше, чем проехал, на выходе турникет «возмутится», и можно спокойно доплатить за лишние остановки. Никаких штрафов – и при этом все в любом случае оплачивают свой проезд.

Табло не всегда дублированы по-английски, но проходящие мимо японцы или сотрудники метро всегда готовы помочь. Японцы очень дружелюбны, всегда улыбаются, всегда кланяются, и это настолько органично, что очень скоро начинаешь тоже всем улыбаться и кланяться, произнося «Аригато» (спасибо). Эти правила поведения в обществе, как и большинство японских традиций, существуют столетия, идут от души, очень искренни.

Как же замечательно кланяться друг другу, есть ли лучшая форма приветствия, благодарности, внимания к ближнему?! Как часто нам не хочется пожимать чужую потную руку, или мы плохо знакомы для рукопожатия, или еще куча разных «или». Японский поклон подходит для любого случая.

Ну вот, мы кланяемся уже в нашем отеле. А встреча с японским отелем всегда большое удовольствие. Здесь всегда  есть тапочки и халат (типа кимоно), почти всегда есть даже детские размеры. Всегда в наличие не только косметические средства и мыло, но также мочалка, шапочки и резиночки для волос, всякие щеточки для обуви и одежды. Наличие фонарика очень радует тех, кто отправляется ночью в туалет, хотя, видимо, он лежит на случай землетрясения. Здесь всегда идеальная чистота, даже если это простой беззвездный хостел. И здесь японский унитаз.

О, японский унитаз! Этому чуду японской мысли можно было бы посвятить оду в духе Ломоносова. А ведь туалет в восточном стиле (собственно японский) выглядит очень просто: керамическое корытце типа дырки в полу. Привычный же нам унитаз японцы называют туалетом в западном стиле. Но они не были бы японцами, если бы, не довели его до идеала.

Стремление к идеалу у японцев в крови. Все тот же дипломат рассказывал нам, как американцы отправили японцам заказ на какую-то сложную технику. Причем в договоре очень строго отметили, что погрешность при выполнении этого заказа может быть не больше 0,005 %. Японцы выполнили договор, и к партии идеальных изделий приложили 2 бракованных вещи с таким текстом: «Не понятно как Вы делаете бизнес в Америке и зачем Вам брак 0,005%, но следуя договору, кладем вам две бракованные вещи.» Анекдот? Нет, японский менталитет и качество любой продукции.

Но вернемся к унитазу. Как-то в Москве, готовясь к поездке, я читала про это чудо техники. Один молодой человек, как всякий русский, не вникая, стал нажимать кнопочки и получил струю кипятка из унитаза в лицо. Мы кнопочки изучили внимательно, поэтому легко укротили этот агрегат. Послушно укрощенный, он подогревал нашу пятую точку, играл нам музыку, включал шум текущей воду, мыл эту самую пятую точку и ее же сушил феном. С него не хочется вставать. Порой выгнать ребенка из туалета, было проблемой. В некоторых туалетах пульт управления унитазом вмонтирован в стену и напоминает пульт управления космическим кораблем.

В больших общественных туалетах хочется остаться жить. В некоторых кабинках стоит детская кроватка. Действительно, куда же деть новорожденного, если ты в туалете – положим в кроватку. Ну а если нашему малышу уже год и он прекрасно сидит, мы отправимся в соседнюю кабинку и усадим малыша в специальное сидение с застежкой наподобие детского стула для кормления. А если наш малыш уже большой и уже может сам сходить в туалет, мы снимем со стены специальное детское сидение на унитаз, обтянутое розовой махровой тканью. Ну а если в туалет пришел инвалид… Эти если можно продолжать бесконечно, наверное есть даже унитаз для инопланетян. В некоторых туалетах одновременно могут сходить в туалет несколько десятков женщин с новорожденными, годовалыми, 3-5-ти летними детьми, еще десяток женщин-инвалидов и т.д. Такой «грандиозус» потрясает. А как удобна сушка для рук. Она расположена низко, что удобно и для взрослого, и для детского роста, руки нужно вставить в нее и тут же мощнейшие потоки воздуха со всех сторон обрушиваются на кожу и высушивают ее за 2 секунды. А если надо поправить косметику, не надо как обычно тянуться к зеркалу через раковину – ведь это место для мытья рук. Для макияжа же сделаны специальные трюмо с полочкой для косметики.

Впервые в жизни, оказалось, что в путешествие можно брать во много раз меньше одежды, поскольку стирка и сушка оной в отеле бесплатны. Оплатить придется лишь маленький пакетик стирального порошка, который ты сам засыпаешь в стиральную машинку и стираешь все, что твоей душеньке угодно. А потом сушишь в сушильной машине.

В общем, в Японии любое твое желание исполняется раньше, чем ты даже успел захотеть.

Вернемся в Асакусу… Разместившись в отеле, мы решили в оставшиеся полдня познакомиться с ближайшими окрестностями. Все достопримечательности этого старейшего района Токио располагаются вокруг буддийского храма Сэнсодзи, четко ориентированного на этот район, что обычно для синтоистских святилищ.

Мы оказались около храма в субботу. А первая неделя мая у японцев – праздники, как и у нас, кроме того, по выходным у храмов всегда много людей. Но даже  эта общеизвестная информация не очень подготовила наше семейство к встрече с таким количеством людей. Путеводитель гласил, что и сегодня в Асакусе «удивительная атмосфера, сочетающая старомодную утонченность и красоту с грубостью и напором простонародья». Удивительную атмосферу, утонченность и красоту мы почувствовали, насчет простонародья были сомнения, но напор несомненный. Путеводитель не врал: Асакуса, действительно, одно из наиболее посещаемых мест в Токио. Казалось, что вокруг нас движется пара миллионов человек. Возникло срочное, просто безотлагательное желание отдать японцам Курилы. Что еще более удивительно, в этом муравейнике людей нас никто не затаптывал, было ощущение полной комфортности и безопасности.

Над кишащей толпой народа вздымались красные Ворота грома, знаменитые огромным красным бумажным фонарем и двумя свирепыми охранителями по бокам. Охранители радостно скалились на нас (пугая злых духов), мы ответили им тем же и вошли.

За воротами стоит само здание храма для богини Каннон. Эта богиня милосердия очень популярна в Японии. На родине буддизма – в Индии – это было божество мужского рода бодхисатва Авалокитешвара. В Японии и в Китае божество стало женским: в Японии – это Каннон, в Китае – Гуанинь. Китайскую богиню часто изображают с младенцем на руках, считается, что она лучше других божеств слышит человеческие мольбы. Несомненна параллель с католической мадонной и православной богоматерью.

По легенде этот храм был построен тремя рыбаками еще в 7 веке, но современное здание относится к 17 веку – такова история более половины японских храмов. Из огромного бронзового котла поднимался дым благовоний, отгонявший неудачи, болезни и меня. Причем меня – лучше всего…

К сожалению, храм был в лесах, поэтому мы нырнули в интерьер с расписным потолком. Японцы кланялись, кидали монетки, хлопали в ладоши, прогоняя злых духов. Мы вынырнули наружу к пятиярусной пагоде в окружении маленького садика. Это был наш первый день и наш первый садик в Японии, поэтому мы были ему искренне рады.

Мимо еще одного храмового комплекса толпа вынесла нас на центральную улицу Асакусы и понесла к реке Сумидагава. По обеим сторонам улицы развернулась торговля разными вкусностями. В обе стороны сновали вездесущие рикши. Эти живые такси очень популярны. Полуобнаженные мускулистые юноши – выше всяких похвал, - этакие здоровенные японские Гераклы. Сладости и атлеты слегка нас притормозили, но нас манило иное пирожное.

На противоположном берегу реки высилось удивительное здание – творение француза Филиппа Старка – здание «Флэм д` Ор» 1989 года. Взлет японской экономики вызвал в 80-х годах 20 века архитектурный бум. В городе как грибы начали расти небоскребы. В этом нет ничего удивительного. Поразительно и великолепно другое - немногие города мира могут похвастаться таким количеством выдающихся современных зданий. Список имен архитекторов, работавших в японской столице, похож на учебник по современной архитектуре или на международную выставку архитектурных достижений: гении 20 века Фрэнк Ллойд Райт и Ле Корбюзье, японцы Тангэ Кэндзо и Андо Тадао, англичанин Норман Фостер и многие-многие другие. Так вот Филипп Старк построил весьма эксцентричное здание. Его основная часть выглядит как гигантский золотой перец-чили, водруженный на вершину массивного цилиндра из черного гранита. И этот золотой перец прямо таки завораживает, манит к себе.

Оторвавшись от перца, мы обнаружили, что в Токио уже 15.30. В 16-17 часов все храмы закрываются, поэтому мы решили рискнуть успеть посмотреть еще хотя бы один храм. Вновь, но уже без чемоданов, погрузились в японское метро, на тихом и быстром поезде перенеслись ближе к центру города.

Район Гиндза знаменит своими развлечениями и магазинами. Развлечения всегда были популярны в Токио, особенно в период Эдо. Вторая половина 17 – начало 18 века – время расцвета Эдо – городская культура достигла зенита. Увеселительные кварталы жили под знаком укиё – бренности мира. Там обитали гейши и куртизанки, актеры, художники, писатели. Укиё формировал массовую культуру: моду, литературы и, конечно, театр Кабуки.

Вот именно в Гиндзе и находится самый знаменитый в Токио традиционный театр Кабуки-дза, построенный почти 100 лет назад. Обычно представление длиться 3 часа, но для туристов делают более короткие представления. Около 16 часов мы подошли к зданию театра. Через 10 минут уже сидели в зале, спектакль начался. Сюжет был неизвестен, актеры изображали нескольких самураев, потом появилась гейша. В театре кабуки все актеры – мужчины (хотя создала театр Кабуки женщина); гейша была весьма хороша, особенно ее высокий-высокий голос. Все движения актеров, мимика, звуки их голоса, яркие, красочные костюмы, музыканты, играющие на традиционных инструментах, -  все словно сошло с картины художника укиё-э, зашевелилось, зазвучало так невероятно, удивительно…

Но еще удивительнее было наблюдать за зрительным залом. Здесь развернулось свое параллельное действо. Потихонечку весь зал погружался в сон, особенно его мужская половина. Через некоторое время спали почти все, и даже половина туристов. Кто-то храпел, кто-то сопел. Действие спектакля развивалось медленно, под заунывные растянутые звуки, но иногда со сцены раздавались громкие резкие крики или удары самурайских мечей. И тогда спящие вздрагивали, их болтающиеся головы поднимались, на мгновение глаза открывались, и снова захлопывались. Действие на сцене и в зале пришло в удивительное соответствие: все звуки со сцены повторялись в разнообразных вздрагиваниях, словно пробегающая волна, среди спящих зрителей. В конце все бурно хлопали.

Подобное зрелище мы наблюдали потом не раз. Особенно мне запомнился некий музейчик, в одном из его темных залов с мягкими диванами показывали документальный фильм. Все японцы спали. Тихенько так похрапывали-посапывали.

Объяснение такого сонного царства скрывается в японских трудовых буднях. По выходным японцы не сидят дома, а активно путешествуют по своей стране, которую не только любят, но и хорошо знают. Но после рабочей недели они не успевают восстановить свои силы. И массово «отключаются» в затемненных местах с мягкими креслами-диванами.

О работоспособности японцев слагают легенды. Обычный служащий в среднем 2 часа добирается до работы, десять часов проводит в офисе (женщины работают по 8 часов), и так шесть дней в неделю. Только в последние годы на некоторых предприятиях ввели 5-тидневку. После работы мужчина идет с коллегами в бар или ресторан. Когда он вернется домой, дети будут уже спать. Кроме того, японцы работают в несколько смен, поэтому в крупных городах даже ночью кто-то идет на работу или возвращается с нее.

Все-таки у нас с японцами тоже есть что-то общее – наша «рабочая смена» еще не закончилась. (Отдельный поклон выносливости наших детей после длительного авиаперелета).

Недалеко от театра Кабуки находится еще 2 токийские достопримечательностей. Первая – это самый большой в мире оптовый рыбный рынок-аукцион. Торгуют здесь наисвежайшей рыбой с 5 до 7 утра и, судя по фото, – зрелище фантастическое, запах стоит домыслить.

Вторая достопримечательность – необычный храм. Когда мы дошагали до цели, на серых каменных стенных храма Цукидзи Хонгандзи появился вечерний румянец. Солнце постепенно начало свой путь к закату. В Японии в 7 вечера уже темно, зато светает очень рано.

Землетрясение 1923 года, разрушившее многие здания в Токио, уничтожило и это здание 17 века. Храм был построен заново уже в 1935 году и очень отличается от «традиционных» японских храмов – он выполнен в подражание архитектуре классических буддийских храмов Индии. Вход еще не закрыли, и мы вновь погрузились в еще не привычную атмосферу буддийского храма.

Когда мы вышли на улицу, краснеющее тонкой полоской на горизонте солнце намекало, что день заканчивается. Отправились ужинать в Асакусу. Ели мы здесь вкусно все дни пребывания в Токио. В Асакусе готовят хорошие суши, а кроме того в нашем отеле был китайский ресторан с чудными гёдзе. Завтракали тоже у китайцев. И даже на завтрак Ника съедала по две тарелочки странного жирного супа с плавающими там червячками, или микро-рыбками, или не знаю кем. Но у них были маленькие блестящие глазки – это факт! Приятного аппетита!

03 мая

Воскресным утром (а Ника съела супа с глазками и на завтрак) мы решили оправиться в соседний с Асакусой огромный район Уэно, чтобы посвятить ему целый день. Уэно – это большой холм (сегодня парк Уэно-коэн), который застроили храмами и святилищами сёгуны Токугава. Особенно популярен парк весной во время ханами (любования цветением сакуры).

Облака вишневых цветов!

Звон колокольный доплыл… Из Уэно

Или Асакуса?

(Басё)

Традиция ханами появилась в период Эдо и популярна и по сей день. Тысячи японцев расстилают под деревьями коврики, едят, пьют и любуются.

В пору цветенья

Вишни сродни облакам –

Не потому ли

Стала просторней душа,

Словно весеннее небо…

(Камо Мабути)

В мае сакура уже отцветает, что сделало для нас Уэно не таким многолюдным.

Токио вообще оказался не таким многолюдным, как нас пугали многочисленные путеводители, средства массовой информации и т.д. Поскольку первая неделя мая у японцев – праздники, они используют эту праздничную седмицу для путешествий по родной стране, везде очень многолюдно, но в крупных городах людей становится меньше. Как все нормальные люди, выходные японцы стараются провести на природе. Поэтому несколько дней мы пользовались совершенно свободным метро.

Нашу прогулку по Уэно мы начали с храма Канъэйдзи Каёмидзу Канон-до, построенного в 17 веке для статуи богини Каннон. Храм не представляет чего-то уникального, но здесь наши дети впервые радостно встретились с источником для омовения, и потом при входе в храм били в гонг, отгоняя злых духов. Омовение выполнили по всем правилам: омыли по очереди левую и правую руки, затем прополоскали рот.

От храма мы спустились к пруду Синобадзу, созданному в 17 веке. Сюда приходят любоваться цветением лотосов. На пруду на островке, соединенном с землей мостиком стоит храм Бэнтэндо, посвященный богине благополучия, покровительнице влюбленных, музе художников. Решив, что эта богиня нам весьма актуальна мы зажгли палочки с благовониями. А потом разыскали святилище Тосёгу. К нему ведет дорожка с каменными фонарями, от него же видна пагода 17 века, стоящая на территории зоопарка. Само святилище очень нарядно украшено резьбой в китайском стиле. Сакура здесь уже отцвела, лотосы еще не зацвели, но зато нам повезло с пионами.

Два или три лепестка

Друг на друга упали…

Облетает пион.

(Бусон)

У японцев постоянно что-нибудь цветет – всегда надо чем-то любоваться. Сад пионов около святилища Тосёгу радует взор как раз с середины апреля по середину мая. Некоторые пионы размером с человеческую голову, самых разных цветов и оттенков, над цветками укреплены небольшие зонтики из рисовой бумаги, во избежание солнечного ожога нежных лепестков.

В чашечке цветка

Дремлет шмель. Не тронь его,

Воробей-дружок!

(Басё)

Получается, что сохранившиеся в Уэно храмы и даже пруд 17 века, как и прочие постройки в городе датирующиеся 17 веков, – самые древние в Токио. Ведь именно в 1603 году рыбацкая деревушка Эдо превратилась в последнюю национальную столицу, превзошедшую Киото. В 1868 Эдо переименовали в Токио («Восточную столицу»). Уже к середине 18 века это был самый большой город мира с населением более 1 млн. человек, к началу 21 века население превысило 11 млн. человек; сейчас что-то около 30 млн. Удивительно, что в городе вообще сохранились постройки 17, да и 18-19 веков. Эдо, ставший в 17-19 веках колыбелью городской культуры, много раз перестраивался из-за частых пожаров. Потом большая часть города была разрушена Великим землетрясением Канто 1923 года и американскими бомбардировками Второй мировой. В результате от Эдо почти ничего не осталось. Но, тем не менее, за оживленными магистралями есть тихие кварталы с буддийскими храмами и синтоистскими святилищами, хотя бы частично возвращающие нас в атмосферу старины.

Вся земля сотряслась, туч метнулась гряда.

Сотрясенье Земли унесло города.

Так взъерошился дол, так всклокочились горы,

Что покрыл темный прах всей лазури просторы.

Закрутилась Земля. Иль пришел ее срок?

Стал ее кувыркать разыгравшийся рок.

(Низами, поэма «Искандер-наме», описании 11-бального Гянджинского землетрясения 1139 года)

От землетрясения Канто пострадали многие города Японии, от прочих землетрясений (не считая тайфунов и цунами) они страдают регулярно. Но это не мешает японцам строить небоскребы и возрождать как феникс из пепла разрушенные города. Технологии строительства впечатляют, увидеть их можно невооруженным взглядом фактически в любом здание. Дверные и оконные проемы усилены металлическими конструкциями, стекла включают металлические волокна, не дающие окну разбиться на мелкие кусочки, все предметы в помещение (особенно такие крупные и опасные, как телевизор, картины, зеркала) надежно укреплены. Швы блочных зданий специально шире стандартных и заполнены материалом, напоминающим резину.

Главное сокровище парка Уэно – самый большой музей в Японии, точнее – музейный квартал – Токийский национальный музей, занимающий несколько огромных зданий. Естественно, здесь хранится лучшая в мире коллекция произведений японского искусства (~87000 экспонатов). В Главном здании (Хонкан) 25 залов отданы японскому искусству - это скульптура из камня, металла, керамика, оружие, лаковые изделия, каллиграфия, работы тушью. Больше всего, конечно, статуй Будды, множество изображений Каннон и охранителей. Представлены все периоды японской истории и искусства. В одном из залов музея все желающие смогли приобщиться к японской графике: создать свое произведение при помощи многочисленных печатей с традиционными японскими сюжетами (чайные домики, Фудзи, сакура). Ника и Диана самозабвенно минут 30 украшали множество бумажных кимоно, кругов и прямоугольников.

В соседней Галерее восточно-азиатского искусства и древностей (Тоёкан) представлены произведения из Индии, Западной и Юго-Восточной Азии, Китая, Кореи и т.д. Отдельная Галерея Хэйсэйкан отведена под археологию. Здесь очень выразительны древние ханивы (статуэтки из погребений) и ритуальные священные маски гикаку. Носы – как у Буратино, выпученные глаза, острые ушки эльфа, складки-морщины, словно узоры по всему лицу, длинные рога чертика, улыбчивый оскал рта с клыками – каждая маска неповторима. Даже если забыть про Эдо, только ради Токийского национального музея необходимо посетить Токио и провести здесь несколько часов.

Уже за пределами Токийского национального музея расположено еще два огромных музея: Национальный музей науки и Государственный музей западного искусства, последний построен в 1959 году по проекту архитектора Ле Корбюзье. Музею принадлежит прекрасная коллекция, в которой Эль Греко, Тьеполо, скульптуры Родена, полотна импрессионистов и постимпрессионистов, художников 20 века (Макса Эрнста, Фернана Леже). Сюда же привозят и временные выставки из Европы. Когда мы подошли к музею, перед ним толпилась очередь на выставку из Лувра. Слово «Лувр» действует завораживающе на всех, поэтому мы отстояли час в очереди и попали внутрь. Японцы жаждут европейского искусства, перед каждым полотном стояла толпа. А что же за шедевры прислал Лувр в Японию? 4-5 известных картин, а все остальное работы художников даже не 2-го, а, наверное, 4-го плана.

Видимо, французы предполагают что японцы «поглотят» любое европейское искусство. Честно сказать, после этой выставки остался очень неприятный осадок и искренняя обида за японцев.

Мы вышли за пределы Уэно ближе к вечеру. По дороге купили большой пакет разных суси, есть которые направились в сад святилища Нэдзу дзиндзя. Само святилище частично находилось на реконструкции, но вот сад, утопающий в цветущих по склонам азалиях в сочетании с суси, и, купленным здесь же, шашлычком из курицы, нас весьма порадовал.

Пригорок у самой дороги.

На смену погасшей радуге –

Азалии в свете заката.

(Басё)

Кажется, что за эти два дня в Токио прошла минимум неделя. Время - волшебная штука.

04 мая

Поскольку в понедельник почти все музеи Японии (как и во всех странах) закрыты, мы решили покинуть столицу и перенестись на 128 км на север в небольшой городок Никко. В Токио несколько вокзалов, нам повезло: с небольшого вокзала в Асакусе в Никко ходят «прямые» поезда. Около полутора часов пути – и мы оказались в Национальном парке Никко – красивейшем месте в горах, знаменитом озерами, водопадами и горячими источниками. Нас же в первую очередь привлек сам городок Никко – важнейшая японская достопримечательность.

Этот город очень тесно исторически связан с Токио, поскольку обязан своим великолепием сёгуну Токугава Иэясу и его внуку. Именно Иэясу ровно в 1600 году разгромил своих противников и основал военную династию, которая потом правила страной около 300 лет (почти как наши Романовы). Иэясу считал, что Киото не может быть главным городом страны и выбрал новое место для военной столицы – город Эдо. Почему именно Эдо? Городок находился недалеко от древней столицы Камакуры и имел хорошие связи со всеми регионами Японии.

В 1635 году при внуке Иэясу – Иэмицу произошло весьма важное событие – границы Японии были официально закрыты. Под страхом смерти никто не имел права выехать из страны или въехать в нее. Казнили даже рыбаков, унесенных бурей, а потом вернувшихся назад.

Исключение было сделано лишь для ведших с Японией торговлю китайцев и голландцев.

В эпоху Эдо (особенно во второй половина 17- начало 18 вв.) произошел всплеск в развитии культуры: расцвет ремесел, массовое печатание книг и гравюр, распространилось образование.

Так вот именно в Никко и похоронен великой сёгун Токугава Иэясу. Наша цель – гигантский ансамбль вокруг его гробницы.

Около 1,5 км мы поднимались через весь симпатичный городок к мосту Синкё. Изящный красный «Священный мост» перешагнул через бурлящую горную речушку. Этот мост 17 века напоминает о легенде 8 в. – монах Сёдо Сёнин пересек в этом месте реку на спинах двух гигантских змей. Да, по мосту идти значительно удобнее.

Отсюда начинается восхождение в гору к храмам и святилищам.

По горной тропинке иду.

Вдруг стало мне отчего-то легко.

Фиалки в густой траве.

(Басё)

Первый храм Риннодзи, основанный еще в 8 веке, включает в себя 2 больших здания. Санбуцудо 17 века хранит алтарь из 3-х больших позолоченных статуй: в центре Будда Амида-Нёрай, по бокам тысячерукая Каннон и Бато-Каннон (конеголовая) – богиня милосердия, покровительница животных.

Перед вторым зданием Гохотэндо установлен огромный бронзовый столб Соринто, украшенный 24 колоколами и тысячами буддийских сутр. За зданием сокровищницы (Хомоцудэн) вокруг пруда развит симпатичный сад с чайным домиком.

Старый пруд.

Прыгнула в воду лягушка.

Всплеск в тишине.

(Басё)

Мы помним, что в первую очередь Никко знаменит мавзолеями Токугава. И они манят нас.

Когда в 1616 году умер великий сёгун Токугава Иэясу, Никко был выбран местом возведения его мавзолеев. Сам Иэясу желал, чтобы сооружение было скромным. Но в 1634 году его внук начал строительство, полностью не реализовав пожелания деда – святилище Тосёгу роскошно и величественно – и скромностью точно не отличается.

К 17 веку в японской культуре достаточно четко оформились две противоположности: мир феодальных замков-дворцов с их пышностью и великолепием эстетически был полной противоположностью миру чайного культа. Острее всего эти две противоположности выразились в двух знаменитых архитектурных ансамблях начала XVII века: роскошном ансамбле мавзолеев Токугава в Никко и лаконичном и строгом дворце Кацура близ Киото. Их общее качество: удивительная включенность архитектуры в природную среду, которую мы ощущали ежесекундно.

На работах здесь были заняты 15000 лучших мастеров Японии, при строительстве использовали 2,5 млн. листов золотой фольги. Здания построены в пышном китайском стиле династии Мин, но чрезмерная пышность не помешала гармоничному сочетанию всех деталей. Удивительная красота и утонченность лучше всего проявились в фантастической резьбе, созданной лучшими мастерами знаменитейшей школы Кано.

Мавзолеи соединяют формы буддийского и синтоистского храмового зодчества. Ансамбль построен по принципу нарастания впечатления по мере продвижения по центральной аллее, созерцания по мере перехода по лестницам с одного уровня на другой различных сооружений (больших и малых храмов, колодцев для культового омовения, ворот со статуями стражей и др.).

Наш путь начался с больших каменных ворот Торий, за которыми нам явилась уже богато украшенная пятиярусная пагода. Около каменных торий мы поели лапши и с новыми силами поднялись к воротам Омотэмон с двумя страшными стражами по бокам. Эти ворота с великолепной резьбой и есть вход в святилище Тосёгу. Основные цвета всех построек – красный и золотой.

За воротами находятся три кладовые, самая верхняя украшена резьбой в виде двух фантастических слонов. Небольшое деревянное здание «Конюшня Священной Лошади» украшает замечательный барельеф с тремя обезьянками: «не слышу зла, не говорю зла, не вижу зла» (раньше считалось, что духи обезьян охраняют лошадей).

Здесь среди слонов, обезьян и лошадей на скамеечке сидела японка с ярко оранжевой детской колясочкой. Из колясочки выглядывал очаровательный… нет, не младенец, а черненький песик. В японских семьях не много детей, иногда их заменяют собачки, за которыми ухаживают, словно они младенцы. Таксочка была одета в костюмчик, а заботливая мама-японка меняла у собаки подстилочки, тряпочки и т.д., чуть ли не подгузник.

За следующими воротами тории находятся 2 башни и павильоны, а еще выше третьи 11-метровые ворота Ёмэймон (Ворота Солнечного света). Воротам здесь уделено особое внимание, ворота Ёмэймон украшены массивными, крытыми голубой черепицей крышами. Яркость убранства потрясает: резьба, изображающая людей и животных, ярко раскрашена, используется много золота. За воротами Солнечного света есть еще постройки и ворота, и в самом конце достаточно скромная гробница Иэясу.

Главная идея святилища — утверждение величия и богатства сёгуна получает выражение в пышности архитектурного декора. Наверное, декор несколько черезмерен, но благодаря тому, что он выполнен художниками школы Кано, весь ансамбль – настоящий шедевр.

Здесь же на горе и в окрестностях Никко есть и другие святилища. Около мавзолеев Токугава находится два из них. Святилище Футаарасан дзиндзя для духов горы Нантай-сан достаточно скромное по сравнению с мавзолеями. Сильное впечатление здесь производят гигантские криптомерии, под сенью которых люди кажутся муравьями. Еще одну радость нам доставила цветущая нежно розовыми цветами сакура, словно перенесшаяся с Хокайдо, где сакура цветет в мае.

На высокой насыпи – сосны,

А меж ними вишни сквозят, и дворец

В глубине цветущих деревьев…

(Басё)

Святилище Тайюин середины 17 века – гробница строителя храма Тосегу – сёгуна Токугава Иэмицу. Ворота охраняют четыре разноцветных охранителя (изумрудный, красный, синий и белый), по два с каждой стороны. Это святилище меньше того, что Иэмицу воздвиг для своего деда, но украшено столь же великолепно.

В Никко мы чудесно поужинали, получив в одном месте и суши, и гёдзе, и десерт. Обычно японский общепит специализируется на чем-нибудь одном. Через полтора часа на поезде мы снова были в Токио.

05 мая

Во вторник утром мы отправились в самый центр Токио (это районы Гиндза-Хибия-Юракутё). Со всех сторон к небу устремились легкие, прозрачные, отражающиеся друг в друге стеклянные здания. По их фасадам звонко скользили облака. В основании одного из зданий мы встретили статую жирафа в короне в натуральную величину. Напротив жирафа, в Бриджстоунском музее искусств представлены работы Рембрандта, импрессионистов, Пикассо, Модильяни. Мы посетили временную выставку «Матисс и художники его круга». Как приятно, можно сказать экзотично, в Японии получить такой глоток лучших образцов европейского искусства!

Недалеко от музея можно попасть в настоящий город будущего - Токийский международный форум. Это гигантский атриум с пешеходными дорожками под стеклянной крышей с магазинами, ресторанами, фирмам, галереями и т.д. В бесконечных стеклянных плоскостях отражается небо и деревья, создавая почти что воздушную абстракцию. Все время пытался начаться мелкий дождик, насыщая воздух свежестью.

Нынче выпал ясный день

Но откуда брызжут капли?

В небе облака клочок.

(Басё)

Далее на нашем пути недалеко от Центрального Токийского вокзала оказалась удивительно интересна встреча стеклянных высоток с архитектурой нижнего яруса – дворцами, напоминающими европейскую архитектуру 19 века. При таком разностилевом диалоге возникают нежнейшие цветовые сочетания.

Мы вновь оказались на Гиндзе – районе развлечений. Здесь мы посещали театр Кабуки, теперь же в одной из очередных высоток на 9 этаже отыскали Музей искусств Идэмицу. Здесь хранятся лучшие частные коллекции японской живописи и керамики. Многие музеи в Токио находятся на каком-нибудь этаже небоскреба (Бриджстоунский был не исключение). Из огромных окон музея перед нами предстала панорама широченных рвов с водой и парков, окружающих Императорский дворец.

Императорский дворец (Кокё) стоит на том же месте, где раньше был Эдоский замок. К середине 17 века это был самый большой замок в мире. Он множество раз горел, перестраивался, в 19 веке император решил построить новый дворец. Бомбардировки 1945 года уничтожили почти все, посему строительство современного комплекса завершилось в 1968 году. Все же некоторые части (ворота, массивные стены, крепостные рвы) сохранились от Эдоского замка. Самый красивый вид на дворец открывается от моста Нидзюбаси. Не менее живописно смотрятся зеркальные небоскребы, отражающиеся вместе с деревьями в неподвижном зеркале воды. Весь мир кажется прозрачным, сотканным из воды, света и воздуха. И в этом мире нет места пыли. Хорошо известно, как японцы помешаны на чистоте. Но даже помыслить себе такую медицинскую чистоту в мегаполисе невозможно. На центральных улицах мы ощупывали бордюры и тротуары, фасады домов, зеленые листочки кустиков и деревьев, травинки, - словно в поисках компромата четыре человека 8 руками искали пыль. Не пылинки! Просто не одной. Словно весь город пропылесосили. В Токио возникает ощущение, будто тебе сделали операцию на зрение, словно ты снял запотевшие очки и впервые увидел мир со всеми его красками, множеством оттенков, такой сверкающий и прекрасный. И это ощущение в центре многомиллионного мегаполиса!

Район Акасака на юго-востоке от Императорского дворца сконцентрировал бизнес и дорогие развлечения. Но и здесь есть святилища. Хиэ дзиндзя было основным местом проведения праздников в Эдо и одним из любимых святилищ сёгунов Токугава. Считается, что оно оберегает императорский дворец от демонов.

Поблизости, среди жилых домов, около парковки, уютно расположился маленьких красный храмик – павильон Фудо – страшного и жестокого стража буддийского ада. Фудо Мёо пользуется особенной любовью японцев и нашего семейства, поэтому мы не могли оставить его без зажженных благовоний.

Во второй половине дня мы удалились от центра, нас не остановил дождь (весьма частое явление в Токио и окрестностях).

Намокший, идет под дождем,

Но песни достоин и этот путник,

Не только хаги в цвету.

(Басё)

На территории парка Сиби-коен в 1958 году воздвигли японскую Эйфелеву башню – телебашню Токио Тауэр высотой 330 м (Эйфелева – 300м). Как и ранее французы, японцы считают, что башня портит вид города. В этом же парке стоит перенесенный сюда храм Дзодзёдзи 16 века. Выстояв очередь, мы отправились в аквариум, разместившийся в башне, как и еще несколько музеев. Со смотровой площадки с высоты 150 м на город сквозь капли дождя открылась великолепная панорама на небоскребы, автомобильные развязки и Тихий океан.

Майские льют дожди.

Что это? Лопнул на бочке обод?

Звук неясный ночной…

(Басё)

06 мая

Начавшийся 5-го числа дождь продолжался, с неумолимостью бесконечного дождя и мы продолжали свой путь. В этот день нас привлек большой район Сибуя и соседний Аояма.

Аояма – очень шикарный дорогой район, одна из его улиц из-за астрономических цен в бутиках была в шутку переименована в «Киллер-дори». Здесь множество галерей, в которых проводят выставки современного искусства, но еще интереснее для нас удивительные по архитектуре современные здания этого района. Сибиу знаменит святилищем в парке, музеями и магазинами.

Спиральное здание  Маки Фумихико (в Аояме) словно собрано из стеклянных и кремовых угловатых геометрических фигур, здание Ханаи Мори уже на территории Сибуя архитектора Тангэ Кэндзо полностью стеклянное, в его многочисленных зеркальных четырехугольниках преломляясь, словно создавая новую реальность, отражается окружающий мир. На фасаде магазина Chanel сочетаются черные и белые квадраты и прямоугольники, напоминая Малевича и Пита Мондриана.

Далеко не во всех зданиях торжествуют идеи конструктивизма и эстетика прямого угла. Встречаются здания с извивающимися линиями, вызывающиеся даже рефлексии модерна, вспоминаются творения Шехтеля, Гауди и гения второй половины 20 века австрийца Хундертвассера. Еще одно зеленоватое стеклянное здание, словно часть подводной лодки с открытыми окнами, превратило деревья, растущие рядом, в водоросли.

Вновь мы прочувствовали чистоту мегаполиса, смелость и светоносность современной архитектуры.

В Сибуя сконцентрировано огромное количество сверхмодных магазинов, на которые молодежь слетается, как мухи на сладкое.

Именно в этом районе прямо на улицах можно увидеть все новинки японской молодежной моды. Мы фактически чувствовали себя сидящими в первом ряду на модном показе. Вот девушка в мини-юбке (или это такой поясок?), в кружевных гольфах-чулках, которые не доходят до юбочки на 15 см – здесь мы лицезрим 15 см голого тела; сверху веселая майка и яркий макияж. Так выглядит почти половина женщин от 3 до среднего возраста любой комплекции. Хотя, что касается комплекции, большинство японцев очень худые. Среди старшего поколения можно говорить о дистрофичной худобе, среди молодежи уже больше особей, отъевшихся на фаст-фуде. Причем японцы делают свой японский фаст-фуд (на основе риса, естественно).

Но вернемся к моде. Один раз мы видели девушку в чулках и ботинках разного и весьма ядреного цвета. Интересно, что все этот смотрится китчево, но все же – не безвкусно. Надо признать, что чувство стиля у большинства японцев врожденное.

А вот идет другая красотка. Она японка-блондинка (тех, кто красит волосы не очень много), одета во все розовое: огромные розовые туфли на каблуках (велики ей на два размера – может так модно?), розовые кружевные чулки, розовая с вышивкой мини-юбочка а ля пачка балерины, розовая кружевная облегающая фигурку рубашечка, розовый кружевной зонтик от солнца, розовый маникюр и губки, розовая плетенная сумка-корзинка в которой сидит розовый пудель… Ой, извините, пудель нормальный, беленький, но с розовым бантиком. Вот, она жизнь в розовом цвете! Может, она идет на костюмированный бал? Да нет, просто в булочную.

Как японцы реагируют друг на друга? Никак не реагируют. В России, да и в Европе, да и везде, девушка в таком виде прошла бы пару метров (максимальная дистанция) и был бы выполнен план по поимке маньяков-насильников. В Японии на нее даже никто не повернет головы (ну мы-то свои шеи свернули за всех японцев).

А параллельно большая часть населения носит традиционную одежду. Наверное, та же «розовая мисс» может одеться и так и сяк. И эта особенность замечательно отражает японскую культуру: сочетание традиций и инноваций, старых устоев и новых идей.

Мимо проходят японки, словно с гравюр Утамаро, временные границы, границы между искусством и реальностью стираются.

Замечательный музей искусств Ота доставил нам ни с чем не сравнимое удовольствие – здесь хранятся 12000 гравюр укиё-э (самая большая частная коллекция в Японии). По музею ходят в сменной обуви, можно сидеть на полу, а в центре первого этажа сделан садик камней.

Дождь в Японии не создает никаких традиционных проблем с зонтиками. Они продаются на каждом углу; во всех общественных местах прямо при входе пакетируются и отправляются в специальный гардероб зонтиков. При отсутствии зонта, в дождь или при ярком солнце, людям, стоящим в очереди на какую-нибудь выставку, выдаются музейные зонтики, которые вновь сдаются при входе в здание.

В 5 минутах ходьбы от музея, на территории огромного парка находится самое грандиозное токийского святилище Мэйдзи дзингу, построенное уже в 20 веке. Здесь очень гармонично использованы необработанные кипарисовые балки в сочетании с медной черепицей. Эту простую суровую архитектуру озарили многочисленные икебаны, выставленные по периметру внутреннего двора. И, словно театральное действие среди великолепных декораций на наших глазах развернулись две японские свадьбы.

Невесты появляются в белоснежных плащах с огромными капюшонами, придающими девушкам сходство с куклусклановцами. Капюшон скрывает высокую и сложную прическу. Сначала снимается капюшон, а потом и весь плащ, являя, словно из куколки, прекрасную бабочку. Одежды жениха и невесты традиционны, кимоно невест красочно расшиты цветами, процессия гостей в основном тоже в ярких национальных одеждах. Это словно оживший музей японского костюма с самыми красивыми кимоно. А икебаны – ожившее шитье с кимоно. А опять таки сочетание архитектуры, икебан и свадебных шествий… Кажется, слова «сочетание», «гармония» самые употребимые в контексте Японии.

Говорят, что в последние годы в Японии стали популярны свадьбы в европейских одеждах, но за месяц в Японии, мы, повидав множество свадеб, не встретили ни одного белого европейского платья невесты. И это объяснимо - японские свадебные кимоно сказочно, просто фиерически красивы. Кроме того, одевая такое свадебное платье, девушка погружается в многовековые традиции.

По влажным дорожкам в тени гигантских деревьев парка тихо семенят японки в кимоно, но забавнее всего выглядят их белые как снег носки над черной землей под бесконечным дождиком. Мы же углубились промокать дальше во Внутренние сады Мэйдзи дзингу, знаменитые прудом с лотосами, садом ирисов и огромным количеством (126000) деревьев. Любимое время препровождение японцев в любую погоду прогуливаться по садам. А чем мы хуже японцев?

Майские дожди

Водопад похоронили –

Залили водой.

(Басё)

Рядом в парке Ёёги-коэн архитектор Тангэ Кэндзо возвел удивительные здания. Из-за дождя мы лишь быстренько их оббежали и помчались в метро. Пытались попасть еще в один музей в этом же районе, но он оказался закрыт. Бонусом за бегание туда-сюда под дождем стала еще одна восхитительная улица современных зданий. Все они напоминали сложные или простые геометрические фигуры, с наклонившимися синими, золотыми, белыми, изумрудно-стеклянными фасадами, в каждой детали чувствовался эксперимент, инновация, свобода мышления. С разных точек зрения здания менялись до неузнаваемости. У одного покосившегося стеклянного «кубика» «поехала» крыша. При другом ракурсе крыши видно не было, видимо, ее «снесло»…

Дождь шел почти весь день, привычные к нему японцы не обращали на него внимания, мы тоже старались соответствовать. Но к вечеру пришлось признать, что мы не японцы и что ужинать тоже иногда надо. Поэтому - вперед в родную Асакусу… 

Почти каждый вечер мы покупали фрукты. Интересно, что японцы делают с клубникой, может быть поливают водой с сахаром?! Нигде и никогда мы не ели столь сладкой клубники. Каждая ягодка - словно достижение селекционера. И такова вся японская клубника.

07 мая

К четвергу мы уже посмотрели все самое интересное в городе, оставались лишь небольшие «хвосты». Дождь, продолжающийся уже третий день, естественно, не мог нас остановить. Город, умытый до блеска, казался еще более сверкающим и прозрачным.

Майский дождь бесконечный.

Мальвы куда-то тянутся,

Ищут дорогу солнца.

(Басё)

Что может быть лучше, чем прогулка в дождь по зоопарку?! Мы отправились в центральный токийский зоопарк, расположенный в парке Уено-коэн. Зоопарк состоит из двух больших территорий (как и московский), соединенных маленькой железной дорогой, подвешенной в воздухе. Рельсы у поезда расположены сверху, поэтому при движении, кажется, что вагончик летит по воздуху.

Этот, открытый еще в 19 веке зоопарк знаменит своими пандами, коих мы и встретили в первой же вольере. Дождь лил и лил, панды ели и ели, мы же как-то выпали из этой гармонии. Самое сильное впечатление: японский медведь в огромном гнезде на дереве – такова естественная среда этого почти черненького не очень большого по размерам мишки. Сразу видно, что медведь японец – маленький, черненький и квартира маленькая. Мокрый-мокрый медведь в гнезде под проливным дождем выглядел очень тоскливо, выбравшись из своего дома, он стал похож на большого птенца, выпавшего из гнезда. Казалось, ленивый мишка с удовольствием бы поспал, но дождик был не лучшим одеялом.

Откуда вдруг такая лень?

Едва меня сегодня добудились…

Шумит весенний дождь.

(Басё)

А вот морские котики радостно резвились под дождем, сгоняли друг друга со скалы, с плеском ныряли в бассейн, играли в догонялки, смачно по-итальянски ругались друг с другом, а мы в промокшей одежде с хлюпающими ботинками смотрели на них с искренней завистью. Потом встретили невозмутимую черепаху, размером с взрослого человека – тоже ей позавидовали – панциря человеку точно не хватает.

Всего лишь под зонтом мы отправились к не осмотренному холму Янака около Уено-парка. Этот холм называют «городом храмов» периода Токугава, ему повезло – Янака пережил жуткое землетрясение 1923 года, сегодня здесь более 80 храмов, в основном они проводят похоронные церемонии на огромном кладбище Янака. Все улицы здесь пропитались ароматом благовоний, даже дождь стал ароматным. Среди храмов стоит и галерея Спейс Огурая – отреставрированное здание периода позднего Эдо.

С холма Янака мы вновь плавно перетекли на холм Уэно к одному из главных буддийских храмов периода Эдо – храму Канэйдзи, расположенному за Токийским национальным музеем.

Пообедав или поужинав в итальянском ресторанчике (ах, какой там был шоколадный тортик с малиной) и, забрав чемоданы из камеры хранения в Уэно, мы отправились на Центральный вокзал, чтобы в 17.00 отбыть в Киото.

В Японии крайне удобные камеры хранения. Это абсолютно автоматические сейфы самых разных размеров, установленные не только на вокзалах, но в станциях метро, даже в переходах. Японцам очень удобно путешествовать по родине: на поезде можно доехать в любую точку страны, оставить в камере хранения чемодан, и осматривать достопримечательности налегке.

Первую половину нашего путешествия мы решили пользоваться поездами. Это самый удобный способ путешествия по стране. Японские поезда принадлежат разным компаниям (большинство в собственности компании JR), делятся на пригородные, местные и междугородние суперэкспрессы. Мы имели возможность убедиться, что путешествие на любом поезде в любом случае будет на 5 баллов. Не случайно о пунктуальности, комфорте и чистоте японских поездов слагают легенды. По поездам можно сверять часы. Если указано, что поезд отъедет в 17.01 и прибудет в 19.21 (меня очень забавляло такое время), значит, он именно в 01 отправиться и в 21 минуту и пребудет. Точность не минутная, а секундная.

В Киото мы отправились на Синкансэне, «поезде-пуле» компании JR, и он, действительно, соответствует этому названию. Средняя скорость движения 200 км в час, интерьер напоминает самолет бизнес-класса. Самолет напоминает и внешний силуэт поезда, особенно его вытянутый уткообразный нос. Сверкающий в лучах солнца, Синкансен показался нам поездом, явившимся из будущего. Движение поездов по городу напоминает американские горки. Они едут под наклоном, и начинает казаться, что дома плавно падают, поднимаются на высоту многоэтажек, создавая ощущение полета и возможного падения в пропасть. На огромной скорости поезда приближаются друг к другу и проносятся, чуть ли ни касаясь друг друга стенками. Вот два поезда - один сверху, другой снизу несутся навстречу друг другу и расходятся в последний момент, - один уходит дальше вверх, другой дальше вниз. А вот третий и четвертый поезда, мчащиеся поперек, катастрофы не избежать, но один взлетел над нами, а другой плавно опустился под нами. Вспоминается фильм «Пятый элемент».

Наконец мы вышли на прямую линию, теперь наш скоростной поезд летел выше обычных поездов над бесконечно заселенной местностью. Мозговым усилием приходилось напоминать себе, что это поезд, а не самолет, летящий слишком низко.

Поезд – чудесное место, чтобы поразглядывать японцев. Отдельное восхищение вызывают пожилые люди. А среди них особо очаровательны японские бабушки. Вот бабулечка в кружевных носочках и чистеньких новеньких шоколадных туфельках (о, как японцы любят кружево, и почти все следят за чистотой обуви – последнее, по моему мнению, важный показатель уровня бытовой культуры), на ней аккуратный костюмчик с кружевной рубашкой, милая шляпка, а в руках зонтик от солнца. Все очень чисто, выглажено, просто веет свежестью и уютом. В этой аккуратности может быть и легкая небрежность, придающая живости, свидетельствующая о том, что это не парадный выход, а обычная каждодневная одежда. Это просто привычка следить за собой, что касается не только гардероба, но и внешности людей. Даже у старенькой бабушки не будет на лице усов, лишних бровей, но ухоженная кожа и легкий минимум косметики. Причем, ухаживая за собой, люди старшего и среднего возраста не впадают в крайности европейцев. Здесь я вспомнила мумифицированных и напомаженных старцев на берегах Женевского озера. Удивительна способность японцев во всем (даже в таких в целом мелочах) находить золотую середину. В Европе это полностью утрачено со времен античности.

Дедушки в уходе за собой не сильно отстают от бабушек. Вообще все японцы очень следят за маникюром, за месяц в Японии только дважды я видела мужчин с не очень аккуратными ногтями. Ухоженные мужские руки в таком количестве – это очередное невероятное достижение бытовой культуры. А ведь быт все же тесно связан с бытием, которое определяет сознание…

Одежда служащих всех транспортных средств (как и работников музеев, отелей и т.д.) вызывает благоговейную дрожь в коленках. Все отутюжено, стерильно, значки на погонах и медные пуговицы сверкают, в начищенные сапоги можно глядеться как в зеркало. Все движения отточены, словно прекрасно выученный сложный этикет. А белые перчатки! Все сотрудники транспорта носят белые перчатки белее и чище платья невесты или снега на вершине Фудзи.

Время летит быстро, и вот мы все ближе и ближе к Киото, одно название этого города звучит, как волшебная музыка, и манит нетерпеливого путешественника. Токио – последняя столица Японии, до Токио ею был Киото, до него другие города. Мы запланировали побывать во всех древних столицах. И наша поездка, как путешествие в прошлое на машине времени, причем в прошлое мы углубляемся постепенно, как будто ныряем и погружаемся все глубже и глубже в бездонный океан.

Сверили часы, поезд прибыл секунду в секунду. На улице темно – и по окружающей тишине сразу чувствуется, что это иной мир.

В Киото есть метро. Несколько линий считается собственно метро, остальные относятся к пригородным поездам, но при движении по городу ощущается только одно отличие – собственник этих линий. У каждого вида транспорта свои билеты. В целом все похоже на Токийское метро и поезда, только, естественно, всего меньше. Фактически единственный минус – в провинции очень мало продублированных на английский язык табло. Очень помогают карты табло, показывающие место твоего положения и всевозможные многочисленные выходы на поверхность с изображенными вокруг достопримечательностями.

К нашему отелю мы приехали в полной темноте и застыли в раздумьях у такого вот табло. До отеля пять минут хода, но точное место его положение не определялось. Тут же около нас оказался общительный юноша, предложивший свою помощь. Пользуясь GPS в телефоне, он искал на берегу журчащего словно в Венеции канала наш отель. Слегка заблудился. Я нервничала и побаивалась, куда же ведет нас этот незнакомец по уснувшим дворам. Минут 30 поисков – и его усилия увенчались успехом. Юноша очень удивился предложенным деньгам, пожал руку и исчез. Трудно сразу привыкнуть и поверить в такую альтруистическую помощь. Но это типовой случай, таких японцев мы встречали ежедневно. Чистенький маленький хостел спал, как и весь город. Мы присоединились к этому массовому действу.

08 мая

Прохладное и свежее утро началось для нас с Киотского национального музея в восточной части города. Экспозиция музея великолепна: около 2000 экспонатов в 17 залах, особенно долго мы стояли у ширм. Кто-то оценивает театр по буфету, так вот мы смогли оценить музей с самого начала по кафе. Позавтракали здесь отменно, а десерт из мороженого и фруктов вспоминался еще много дней.

Кусты ярко-розовых, словно акриловой краской нарисованных цветов, населяли музейный сад. Другая часть сада была традиционной – с гравием, мхом и большими камнями.

Напротив музея стоит храм Сандзюсангэндо, основанный еще в 12 веке и перестроенный после пожара в 13 в. Этот храм знаменит 1001 статуей буддийской богини милосердия Каннон. Интересно как число 1001 встречается в разных культурах (1001 ночь у Шехерезады, 1001 колонна в цистернах в Константинополе). Тесными рядами по 500 многоруких позолоченных богинь в человеческий рост (причем все статуи разные) выстроились с обеих сторон от главной и более крупной, сидящей в позе лотоса на троне, Тысячерукой Каннон, созданной в 13 веке знаменитым скульптором Танкэем. Охраняют богинь 28 статуй божественных стражей, по 14 с каждой стороны. Смотря на некоторых стражей, пугаешься, забывая, что это статуи, так что с охраной они справляются великолепно.

Темно-коричневое строгое здание храма стоит на огромной площадке, равномерно засыпанной белым гравием, а на фоне ярко оранжевых ворот вокруг извивающегося прудика вытянулся сад с теми же акрилово-розовыми кустами и огромными фиолетовыми камнями среди салатовой зелени.

По широким и прямым улицам среди двухэтажных домиков мы двинулись на западный берег реки Камогавы в центр Киото с более высоким домами (хотя до Токийских им все равно далеко). Здесь недалеко от Центрального вокзала находится несколько крупных храмов.

Киото только седьмой по величине среди японских городов, но по количеству памятников он – на первом месте. Говорят, что осмотреть все достопримечательности невозможно и за месяц. По количеству этих самых памятников с Киото может соперничать лишь Рим, в городе более 1800 храмов, сотни святилищ, исторических зданий, сказочных садов.

К сожалению, мы не могли провести здесь месяц, поэтому поставили себе цель за 8 дней посмотреть все самое важное. И в течение всех этих дней у нас было устойчивое ощущение, что храмов в этом удивительном городе больше, чем жилых домов.

Храм Хигаси Хонгандзи, построенный в 17 веке, сгорел, но был восстановлен в 19 в. На подступах храм напоминал крепость: узкие рвы заполнены водой, огромные ворота. Сразу за воротами мы попали во фрагмент Хичкоковского фильма. Сотни голубей окружили нас, а как только обнаружили в наших руках приобретенный корм, в едином порыве устремились к нам. Причем они не летели, а все чинно шли по огромной площади. С человеческого роста это было похоже на военный марш. Дошагав до нас, первые десятки голубей взлетели на плечи, руки и головы, желающих их покормить. Адреналин, надо сказать вырабатывается. Площадь Сан Марко в Венеции после здешних голубей, кажется легкой разминкой.

Сегодня главный зал Хигаси Хонгандзи – самая грандиозная деревянная постройка в Киото. Грандиозностью отличаются и другие строения комплекса. Правда, некоторые здания оказались скрыты от глаз строительными лесами и тканями.

Европейская концепция сохранения и реставрации архитектуры только в последние годы находит сторонников в Японии и начинает применяться на практике. В Японии, как и в Китае, не было традиции сохранения и реставрации старых зданий. Синтоистские святилища обязательно перестраиваются заново через определенный промежуток лет, буддистские тоже по мере необходимости иногда перестраиваются. Надо учитывать, что и синтоистские и буддисткие святилища построены из дерева! Это невероятные по масштабности объемы деревянной архитектуры (в последние годы для новых храмов иногда используют бетон).

Недалеко от Хигаси (Восточный) Хонгандзи стоит более старый Ниси (Западный) Хонгандзи, построенный в 16 веке знаменитым военачальником Тоётоми Хидэёси для секты Дзёдо Синто (Истинная школа Чистой земли). Эта секта появилась в 13 веке и отвергала необходимость вегетарианства, аскетизма и обета безбрачия. Просветление достигалось просто путем повторения нужной сутры. Власти боялись и преследовали могущественную секту, но Хидэёси видел, что для объединения раздробленной страны ему нужна поддержка этой секты, поэтому и воздвиг храм, остающийся и поныне главным храмом Дзёдо Синто.

К сожалению, в Киото, как и по всей стране, храмы закрываются рано, некоторые уже в 16.00, поэтому мы легкой рысцой, переходящей в галоп помчались к храму Тодзи, построенному императором еще в конце 8 века, всего через два года после основания новой столицы Хэйан (Киото).

В 784 году император Каму в противовес городу Нара переместил столицу в Нагаоку, а потом в 794 году в Хэйан, что означает «столица мира и спокойствия». Надо отметить, что именно это мы в Киото и ощущали. Хэйан стал величайшей копией Чанъаня в Китае. При строительстве новой столицы в основу ее был положен старый принцип  с использованием центральной оси. Только после падения в 907 году династии Тан связи с Китаем прекратились. Реально страной правили не императоры, а могущественный феодальный род Фудзивара (они захватили власть в стране и 2,5 века были регентами при императоре).

Фудзивара выдавали своих дочерей за юных императоров, когда же император становился взрослым, он оставлял трон для своего сына. Только Митинаге Фудзивара выдал своих 4 дочерей замуж за членов императорской семьи и открыл дорогу на трон двум своим племянникам и трем внукам.

К 12 веку многие провинциальные кланы отвернулись от Фудзивара. Последние в страхе перед кланом Тайра попросили поддержки у клана Минамото (Гэндзи). В конце концов армия под предводительством двух знаменитых полководцев Минамото Ёритомо и его сводного брата Минамото Ёсицунэ в 1180 году вытеснила войска Тайра из столицы и окончательно победила их в морской битве 1185 года. Так началась эпоха самураев и закончилась эпоха Хэйан.

По наименованию столицы вся эпоха получает название Хэйан (794 — 1185). Именно в эту эпоху искусство достигло наивысшего расцвета; был написан в 10 веке первый в мире роман «Повесть о Гэндзи», сочиненный самой известной писательницей того времени Мурасаки Сикибу.

Облик храмов и монастырей значительно изменился. Исчез открытый простор грандиозных ансамблей, ясность и четкость планировки, монументальность. Храмы эзотерических сект теперь строятся в уединенных местах, в горах, их размеры невелики, расположение построек подчиняется рельефу местности. Конечно, это происходит не сразу и многие храмы Киото маленькими назвать сложно.

Рядом с главным залом храмового комплекса Тодзи стоит молитвенный зал, хранящий 21 статую будд и богинь. Этот алтарь 839 года представляет наибольший интерес среди раннехэйанской скульптуры. В центре композиции помещены 5 будд, а по сторонам от них — 5 бодхисаттв и 5 «великих царей», символизирующих силу и милосердие, через которые они ведут к спасению все живые существа. Эти три группы, охраняемые с восточной стороны фигурой Бонтэн (Брахма), а с западной — Тайсяку (Индра), выражают суть доктрины секты. Замыкают композицию с четырех углов фигуры демонов-охранителей.
Особо известны здесь две статуи: Бонтэн и Фудо Мёо. Бонтэн с тремя лицами и четырьмя руками сидит на лотосовом троне, стоящем на трех гусях. Это поистине сверхъестественный образ. Общая динамичность пластической формы, светотеневые контрасты, нагромождение деталей, лишающих скульптуру ясности и гармонии, создают иной, чем прежде в японской скульптуре, эмоциональный эффект. В центре группы «Великих царей» помещено божество Фудо Мёо с мечом и веревкой в руках, устрашающим лицом с торчащими изо рта клыками и сверкающими глазами. Гигантская красная аура за спиной Фудом Мёо пылает огнем.

Храмы расположены в прекрасном саду с извивающимися прудами, окруженными кустами с разноцветными цветами. Над водой высится 55 метровая пагода 17 века. Причем это самая высокая пагода в Японии.

Вокруг комплекса Тодзи расположено еще несколько храмов, в одном из них, сидя на деревянной терассе, мы «вкусили» сад камней. По причесанному геометрическими линиями гравию плывут напоминающие животных камни. Храм уже запирали, поэтому нам пришлось прервать нашу медитацию-созерцание и направиться в сторону нашего отеля.

Прохладный ветерок.

Колокола покинув,

Плывет вечерний звон.

(Бусон)

09 мая

Утром мы решили оправиться в центр Киото – в прославленный замок Нидзё-дзё. Япония знаменита замками, но Нидзё уникален.

В 19 веке замок перешел к императорской семье и Главный дворец Хонмару был перенесен сюда из окрестностей императорского дворца. Открыт этот дворец для посещения редко.

Наибольший интерес здесь представляет изначально построенный дворец Ниномару.  Мы подошли к нему, пройдя сквозь Китайские резные ворота. Если первые замки строили на возвышение, потому что они служили военным целям, то теперь эта функция исчезла. Замки стали строить как центр феодальных поместий на открытом пространстве долин, но по-прежнему окружали толстыми стенами с башнями и воротами, глубокими рвами, иногда наполненными водой – это был выраженный в архитектуре символ богатства и престижа владельца. Такой тип замка и являет собой Ниномару, построенный в начале XVII века.

Все пять основных помещений дворца, плавно перетекающие друг в друга хорошо сохранились с 17 века. Преувеличенность масштабов и богатство декоративного оформления интерьеров лишают этот дворец простоты архитектура XIV — XV веков. Ощущение подчеркнутой праздничности создается настенными росписями (ширмы, перегородки), созданными в декоративной манере знаменитыми мастерами школы Кано. В декорировании потолков используется великолепная резьба.

В первом помещении (комнате вассалов) созданы хитроумные «соловьиные полы», издающие звуки, когда человек ступает по половицам. Таким образом, исключалась вероятность проникновения во дворец непрошенных гостей. 4 гостя в нашем лице по полной программе выбили из пола всех засевших там соловьев.

Во всех храмах и дворцах Японии ходят без обуви. И пройдя километры деревянных японских полов (редко в носках, чаще босиком) я не посадила ни одной занозы. Качество обработки дерева кажется инопланетным.

Хонмару и Ниномару утопают в зелени. Около дворца Ниномару раскинулся сад, созданный ландшафтным архитектором 17 века Кобори Энсю. Когда-то в саду не было деревьев, ибо падающие листья напоминают об эфемерности жизни. Позже деревья все же посадили. Сад всегда был и картиной для любования и местом развлечения.

Размышляя об эфемерности жизни, мы прошагали около километра до Киотского императорского дворца, расположившегося посреди огромного общественного парка, как и Нидзё – тоже в центре Киото. По типу императорского дворца строились жилые дома хэйанской аристократии, но несколько упрощенно.

Изначально дворец был построен в 794 году самим императором Каму. Простояв тысячу лет, он сгорел в конце 18 века. Тогда же построили новый дворец, но и он сгорел в середине 19 века. Нынешний, меньший, богато декорированный, построили через год после пожара, но уже на новом месте. К сожалению, в императорский дворец и некоторые загородные императорские резиденции можно попасть только по предварительной записи и лицам старше 20 лет. Парк подходит к дворцу не вплотную, поскольку стены окружают со всех сторон широкие засыпанные белой галькой площади. Учитывая свою позднюю постройку, дворец не представляет большого интереса, поэтому мы довольствовались видом его стен с парком и прудами.

Далее мы направились в Западную часть города. Здесь не так много достопримечательностей как на востоке, но, тем не менее, тоже нужен не один день, чтобы посетить основные храмы. От огромного общественного парка до храма Дайтокудзи доехали на автобусе. На поездах и метро по Киото можно добраться только в некоторые части города, на автобусе же можно попасть в любую точку. Очень удобная система пересадки с одного автобуса на другой, на остановке никогда не приходиться ждать более 10-15 минут. Еще раз отмечу, что транспортная система Японии – лучшая в мире. Здесь может путешествовать старый больной и одинокий инвалид. В общем,  в старости, при наличие денег, Япония – жди меня.

Храм Дайтокудзи занимает площадь 11 га, это важнейший  храм буддийской секты Риндзай. Он был основан в 14 веке, нынешние постройки относятся к 15-17 векам. Здесь мы впервые поняли, что такое храмовый комплекс в Киото. Основные здания храма окружены 23 малыми храмами. Каждый малый храм (на самом деле совсем не малый) тоже включает несколько построек и свою территорию. Таким образом, всё вместе напоминает город храмов. А таких ансамблей в Киото множество. Порой возникало ощущение, что в городе больше храмов, чем жилых домов, и на каждого человека приходится по храмику.

К нашему превеликому счастью для посещения в таких огромных ансамблях открыты лишь несколько храмов и садов, иначе только в Дайтокудзи необходимо было бы провести несколько дней.

В одном из храмов нас встретил буддийский монах, быстро идентифицировавший нашу речь. Получив подтверждение, что мы русские, он быстро направился к монастырской библиотеке, достал рукописную книгу и нашел в ней какой-то текст и ноты. Усевшись рядом с нами, он вдруг запел по-русски. Сама по себе картинка получилась впечатляющая: с террасы над дзенским садом раздавалась русская патриотическая песня с японским акцентом, исполняемая буддийским монахом, а маленькая русская девочка Вероника и прочие члены семейства усердно помогали буддийскому монаху с текстом. Да монастыри во всех странах всегда были культурными центрами!

Малый храм Рюгэнъин очаровал нас своим садом. Удивительно, как из одних и тех же элементов японцы каждый раз создают новый сад, в котором хочется остаться навсегда.

Садоводство одно из самых любимых японских занятий. Несмотря на густую заселенность городов и большей части страны, здесь 36 млн. садов. Причем отсутствие больших земельных участков не является препятствием. Японский сад обычно невелик по размерам, но удивительно монументален. Ощущение размеров, как и времени, в нем исчезает. И потом трудно сказать, пробыл ты в нем минуту или несколько часов, здесь царит вечность. В отличие от европейского сада здесь нет пестрых цветов, геометрически правильных клумб и газонов. Японский сад не «переделывает» природу, а воспроизводит ее, причем избегая всяческой симметрии. Любовь европейцев к последней японцам вообще чужда.

Самая красивая часть сада Рюгэньин была создана из гальки и огромных камней. Красивые камни так же важны для сада, как и растения, и стоят они больших денег. Главными критериями красоты здесь выступают цвет и форм. Камни выбираются за сходство с горой, лодкой, животными, например, с популярной черепахой.

Искусство разведения садов пришло в Японию в 6 веке вместе с китайской культурой и буддизмом. Причем в самом Китае уже давно нет садов, послуживших образцами для японских садоводов. В великом романе 10 века «Повесть о Гэндзи» описываются сады, потому что к этому времени они уже стали частью быта аристократии и духовенства.

Среди садов храма Дайтокудзи есть не только сухие, но и пейзажные сады. Пруды и камни сада представляют буддийскую концепцию Вселенной и символизируют океаны и острова.  Один из прудов Дайтокудзи выполнен в 9 веке по проекту самого императора.

К X веку садовое искусство уже оформилось как жанр и с распространением учения Дзэн появляются храмовые сады дзэнских монастырей, где постепенно сложился тип символического сада, так называемый сухой пейзаж. В его композиции горы, каскады, потоки и озера обозначались особым расположением камней и песка, кустарников и деревьев. В саду обычно отсутствовали цветущие растения, он был почти монохромным, строгим, даже аскетичным.

В зависимости от почвы сад делали с холмами или плоский. Избирался «главный герой» и в зависимости от этого создавался сад камней, сад воды, сад мхов. При этом каждый сад всегда имел два основных компонента, взаимодополняющих друг друга: это Инь-Янь сада. Его отрицательное и положительное начала — вода и камни. Вода могла быть натуральная или символизированная песком, галькой. Камни (кроме песчаных садов) присутствовали всегда. Искусство расстановки камней считалось главным в работе художника сада.

Первые руководства по садоводству появились в Японии только в 13 веке, а к 15-му под влиянием дзэн-буддизма и чайной церемонии в искусстве создания садов появилось стремление к минимализму, что мы и прочувствовали в саду Рюгэньин. Прямоугольник сада с причесанной галькой был украшен большими камнями, из-за которых выглядывали маленькие растения. В центре всего садового «ковра» был создан овал из коричневатого мха с двумя камнями. Любуясь этим мирозданием с террасы, мы плавно вместе с садом перетекли через расписные пейзажами раздвижные перегородки во внутренние помещения. В одной из комнат мы встретили, словно сотканного из морской пены, глазастого и слегка сурового мудрого дракона.

Другая часть лаконичного сада храма Рюгэньин отдана мху, среди мягкого ковра которого поднимаются камни.

Пройдя через несколько малых храмов, мы дошли до главной части ансамбля. Императорские и китайские ворота потрясли своими размерами. Одни из ворот (санмон) были построены великим мастером чайной церемонии Сэн-но Рикю в 16 веке. В верхней части постройки он будто бы поместил свое изображение, чем оскорбил сегуна, который и приговорил его к смерти.

Именно благодаря большим мастерам, и прежде всего Сэн-но Рикю, чайная церемония в Японии превратилась в 16 веке в вид искусства. Добиваясь расположения сегуна, Рикю со временем попал к нему в немилось, и в 1591 году Тоётоми Хидэёси вынудил Рикю совершить самоубийство. Существует несколько версий смерти мастера. Одну из них я вспомнила, глядя на гигантские ворота, была и другая версия, связанная с заговором против сегуна. Но самой вероятной кажется третья версия: сегуну понравилась дочь Рикю и, он потребовал отдать ее в свой гарем, но мастер ответил Хидэёси отказом.

Сразу за воротами стоят два гигантских храма, напоминающие своими размерами жилища великанов. Еще один малый храм Дайсэнъин порадовал нас раздвижными дверями, расписанными самим Кано Мотонобу. Сад же этого храма – настоящий шедевр ландшафтного архитектора Соами. В центре огромного прямоугольника  причесанного гравия возвышаются два конуса, словно упругие женские груди. Хотя можно вспомнить и египетские пирамиды и что угодно, крайне минималистический дзенский сад предполагает бесконечный полет фантазии.

Здесь же есть и более сложные садики, среди которых один из самых знаменитых, печатаемый во всех книгах. Общепризнанный шедевр был создан в начале XVI века. Это очень небольшой по размерам, но крайне монументальный сад, воссоздающий мироздание.

Этот сад — изображение дикой, необузданной стихии с громадами гор и шумными потоками. Только камни и песок передают впечатление каскада с водопадом, моста через пропасть, плывущего к «райским островам» корабля. Это сад-картина, которым хочется любоваться вечно. По соседству расположен малый храм Хосюнъин с ландшафтным садом мха и большими камнями.

Котоин знаменит садом с чайным домиком. Мастера чайной церемонии считали, что чайные домики должны гармонировать с окружающими пейзажами: лужайками, заросшими мхом, деревьями и камнями, имитирующими переправу, а также с видом и звуком льющейся воды.

Вот кружится стрекоза…

Никак зацепиться не может

За стебли гибкой травы.

(Басё)

Котоин особо популярен осенью, когда клены одеты в красную листву. Осень в Японии уникальное по красоте зрелище. Японские клены, в отличие от наших, имеют маленькие резные листики и краснеют полностью как помидор. Японская осень действительно красная, а не золотая. Красный огонь заливает все деревья, а земля превращается в красный ковер. Кроме клена, множество стройных стволов зеленого бамбука устремляются к небу. Перила вдоль дорожки тоже сделаны из бамбука, причем чтобы обхватить их, требовались обе мои руки.

Чайный домик в Котоине по размерам напоминает небольшой дворец или храм, это большое просторное помещение. Как всегда благодаря раздвигающимся перегородкам природа входит в дом, граница между жилым помещением и окружающей средой отсутствует.

Сад и гора вдали

Дрогнули, движутся, входят

В летний раскрытый дом.

(Басё)

 Мы любовались зеленым мхом, зеленым бамбуком и зелеными кленами и среди многочисленных весенних зеленых оттенков вспыхивали несколько ярко красных кленов. Удивительно прекрасная встреча весны и осени, юности и старости. Вот два клена склонились друг к другу: светло салатовые листики одного ласкаются о яркий краплак другого. Можно, я здесь останусь навсегда с чашечкой горького зеленого чая и буду вечно наблюдать бесконечные изменения света и воздуха? Вот он – живой импрессионизм.

Природным образованием выглядит заросший мхом цилиндр источника для омовения, на двух бамбуковых палочках лежит бамбуковый ковшик и тихо журчит чистейшая вода.

Ручеек четь заметный.

Проплывают сквозь чашу бамбука

Лепестки камелий.

(Басё)

Даже когда в городе жарко, в храмовых садах царит свежайшая прохлада, эти сады-кондиционеры напомнили мне сады мавров, например, Хенералифе над Альгамброй в Гранаде…

Еще западнее ансамбля Дайтокудзи на расстоянии 2 км стоит знаменитый храм Кинкакудзи 14 века – Золотой павильон, одна из самых знаменитых достопримечательностей Японии. Мало что может сравниться по красоте с царствующим над озером и отражающимся в его зеркальной поверхности золотым павильоном. Фиолетовые ирисы, цветущие вдоль извивающихся берегов, в сочетание с желтым золотом, - незабываемое ласкающее взор и проникающее в сердце зрелище.

В Японии много ирисов, встречаются и белые, и желтые, но именно фиолетовые своим пронзительным цветом производят самое сильное впечатление, и сразу вспоминаются гравюры укиё.

О, сколько их на полях!

Но каждый цветет по-своему –

В этом высший подвиг цветка!

(Басё)

Кинкакудзи сгорел в 1950 году, будучи подожженным сумасшедшим монахом – свой Герострат был и в Японии. Нынешнее здание – точная копия, видимо, слишком позолоченная, по мнению некоторых исследователей. Нас позолота не смутила, поскольку здание очень гармонично вписывается в окружающую среду.

Вечером, в лучах заходящего солнца (а в 19.00 будет совершенно темно), храм сам был подобен солнцу. Мы поднимались по холму за павильоном и его золотые крыши постепенно погружались в океан зелени, словно одновременно садилось за горизонт два солнца на неведомой планете.

10 мая

В этот день мы решили начать осматривать многочисленные достопримечательности Восточного Киото. Эта часть города ближе всего к идеальному образу старой Японии и здесь сосредоточено огромное количество храмов. В предгорьях охраняющих город холмов Хигасияма располагается храм Киёмидзудэра. Восточную часть города нужно изучать пешком, что мы и сделали. От автобусной остановки к храму ведет вверх узкая живописная улочка со старыми деревянными домиками, в магазинчиках которых продается множество сувениров и вкуснейшей местной выпечки. И почему японцы от неё не толстеют? Каждый город славится своей выпечкой, но такой как в Киото мы не ели нигде.

Качество сувениров, как и вообще всех товаров в Японии потрясает. Есть страны, в которых не хочется покупать ни одного сувенира, в Японии хочется скупить все. Независимо от цены качество вещи всегда на порядок выше даже наших придирчивых желаний.

Мы пришли в храм рано утром, но в восточной части города всегда многолюдно, и даже если нет туристов, вокруг всегда будут толпы бело-черных школьников. Одетые в черный низ и белый верх, они весь день заполняют многочисленные храмы. Иногда они приходят одни, но в большинстве – целым классом с учителем. Надо полагать – это часть школьной программы. Таким образом, школьники реально, а не сидя за партой, изучают свой город. А что помнят наши школьники по москвоведению? Или остановите любого жителя Москвы и спросите его про храм (музей, старый дом и т.д.) в 5 минутах следования от его торопящейся персоны. Что он вам ответит? Ничего, лишь изумленное лицо. Любой японец (включая детей) даст вам исчерпывающий ответ и если надо доведет до любой достопримечательности.

Храм Киёмидзудэра – одно из самых почитаемых мест в Киото у верующих, поэтому здесь всегда многолюдно. Постепенно к толпам школьников стали прибавляться и просто толпы японцев. Как я не люблю толп! Но, пожалуй, в японской толпе чувствуешь себя наиболее комфортно.

Этот храм был основан еще в конце 8 века и посвящен Одиннадцатиликой буддийской богине Каннон. Но нынешние постройки относятся к 17 веку. Весь ансамбль карабкается по холму, и мы карабкались вместе с ним мимо красных ворот и пагоды и огромному темно коричневому храму. По пути нас зазвали в один из небольших храмов, и мы погрузились в полную тьму. Следуя по вьющемуся пути, только придерживаясь левой рукой за веревку с огромными бусинами вдоль стены и успокаивая слегка испуганных детей, мы все время ждали подвоха в виде лестницы, сужения стен или еще чего-нибудь страшного. Вдруг во мраке появился огромный каменный шар с чем-то мерцающим, а потом все вновь погрузилось во мрак – и мы вышли на свет божий. Вот он путь нашей жизни во мраке неведения, полный страхов даже если на пути нет опасностей, и лишь неожиданное мерцание истины может его озарить. Выродившись на свет божий, дети кричали: «Еще, еще!».

Главное здание нависает над обрывом, возносясь вверх на массивной конструкции из 139 огромных деревянных балок. С террасы храма на Киото открывается великолепный вид вплоть до холмов Арасияма на западе. Чуть ниже главного храма со скалы низвергается небольшой водопад, известный у местных верующих особыми свойствами очищения.

Все же даже японская толпа со сверкающими на солнце белыми рубашками и гольфами школьников нас утомила и, мы с удовольствием покинули этот храм, дабы продолжить нашу прогулку по Хигасияме.  Спустились по петляющей улочке, конечно, завернув в разные магазинчики, и подошли к пятиярусной пагоде Ясака дзиндзя 15 века (высотой 39 м). По пути к современному храму Рёдзан Каннон с огромной 24 м статуей богини Каннон, мы встретили двух гейш или их учениц майко. Хотя после их внимательного разглядывания пришли к выводу, что это могут быть и актеры театра Кабуки, одетые гейшами.

В храме Рёдзан мы зажгли благовония для богини Каннон. Надо сказать, что запах благовоний ощущается везде, где присутствует буддизм, он должен отгонять злых духов, к которым я, видимо, тоже отношусь, поскольку чувствовала я себя как человек в сильно прокуренном помещении. Традиция воскурения благовоний пришла в Японию, как и многое, из Китая и Кореи в 6 веке. Аристократы эпохи Хэйан наслаждались запахом благовоний, коллекционировали изысканные запахи и устраивали приемы, на которых угадывали происхождение благовоний по запаху. В 13 веке один сегун собрал и дал названия 130 разновидностям благовоний.

Напротив храма Рёдзан Каннон, вокруг храма Кодайдзи 17 века  с уникальными ширмами разбит чудный ландшафтный сад с прудом и мостиком. Пять зданий 17 века прекрасно сохранились, среди которых два чайных домика ландшафтного архитектора Кобори Энсю. На холмиках, покрытых ковром мягкого и пушистого зеленого мха, возвышаются крупные камни. Другая часть сада – очень строгий минималистический гравий с двумя выступающими конусами.

Садоводство «вышло в массы» в эпоху Эдо (17-19 вв.), им стали заниматься и простые люди. Есть три основных стиля: цукияма (искусственная гора или ландшафтный сад), карэсансуй (сухой ландшафт, в котором ручьи имитируются с помощью камней) и тянива (сад, окружающий чайный домик). В садах эти три стиля могут комбинироваться, но обязательно должны быть каменные фонари (торо), изгороди из бамбука и деревянные или каменные мостики. При тщательной планировке садов учитывают и стороны света и климатические условия. Например, некоторые сады лучше выглядят в дождь, когда мокрые камни сверкают на фоне яркой зелени.

В саду храма Кодайдзи присутствовали все три стиля. Сад поднимался вверх по склону холма и перешел в бамбуковую рощу вокруг чайного домика. Землю под темно-зеленым бамбуком устилал мягкий ковер мха и коричневатых листиков бамбука. Трудно избавиться от импульсивного желания поваляться на нем.

Всюду поют соловьи.

Там – за бамбуковой рощей,

Тут – перед ивой речной.

(Басё)

Словно огромные яркие бабочки, мимо тихо «пролетели» три гейши. От их разноцветных переливающихся костюмов было невозможно оторвать взгляд. Черные как ночь волосы, обрамляющие выбеленные лица, были украшены цветами.

Далее мы прошли через большой Маруяма-коэн парк, объединяющий несколько ландшафтных садов к гигантскому храму Тионъин 17 века. Нас встретили самые большие в Японии храмовые ворота, гигантские двухэтажные санмон из темно-коричневого дерева, возвышающиеся на 24 м. Поднявшись по крутой лестнице, мы попали на площадь со зданиями, не уступающими воротам по масштабности. Штаб-квартира секты Дзёдо – храм Тионъин, основанный в 12 веке, один из крупнейших в Японии храмов. Современные постройки датируются 17 веком, все выполнены из темно-коричневого дерева. В сотый раз потрясает такое обилие деревянной архитектуры. Везде установлены таблички «Не курить».

Кстати, здесь хранится и самый большой храмовый колокол. У японских колоколов нет языков, поэтому звук из них извлекают при помощи подвешенного бруса (любимая забава наших детей). Здешний колокол 1633 года весит 74 тонны – в общем, местный Царь-колокол. Причем во время праздников им управляют 17 монахов. Да, Нике и Диане не справится…

Грузный колокол.

А на самом его краю

Дремлет бабочка.

(Бусон)

Еще 200 метров – и мы оказались у храма Сёрэнъин с великолепным ландшафтным садом и ширмами 17 века. Раздвинуты рисовые перегородки, свет и воздух с улицы входят в храм, открывающиеся картины сада завораживают.

Еще чуть-чуть – и мы у ярко-красного, изобилующего фонариками, святилища Ясака дзиндзя, популярного в квартале развлечений Гион. Старый квартал развлечений и гейш Гион примыкает к Хигасияме. Мы бодренько дошагали до театра «Гион Корнер», чтобы посмотреть время спектаклей, в которых участвуют и гейши. До спектакля было еще несколько часов, поэтому мы решили не ждать.

До закрытия храмов оставалось немного времени, и мы отправились к гигантскому красному святилищу Хэйан дзингу, построенному в конце 19 века. Святилище построили в честь 1100-летнего юбилея города. Причем это копия императорского дворца эпохи Хэйан в масштабе 2:3. Две пагоды и весь комплекс зданий выкрашены в ярко алый цвет под сине-зелеными крышами в китайском стиле. Яркие краски слепят глаза и выглядят несколько «новодельно», но именно яркие краски были обязательной составляющей сооружений эпохи Хэйан, но века стерли их былой блеск. Ансамбль зданий расположен П-образно. Внутри – огромный внутренний двор, засыпанный белой галькой. А за постройками очень большой ландшафтный сад, по размерам сопоставимый с огромными парками европейских дворцов. А такие сады в Японии встречаются не часто. Здесь царят водоемы, а в них в свою очередь, царствуют стаи агрессивных вечно голодных карпов. Уже при виде хлеба, огромные карпы разевают свои пасти, словно собачки. Кормя рыб, Диана не забывала и себе в рот положить. Приплыла и черепаха за своим куском хлеба.

На уснувшей глади одного пруда тихо дремлют розовые кувшинки, устроившись на больших зеленых листьях, изогнутые берега другого прудика обнимают заросли фиолетовых ирисов, среди ярко-зеленых деревьев вспыхивают алые и пурпурные клены. Вспоминается сад Клода Моне в Живерни, все его бесконечные полотна с кувшинками и мостиком в японском стиле, а также Ван Гог, мечтавший о Японии как о райской стране.

Роняя лепестки,

Вдруг пролил горсточку воды

Камелии цветок.

(Басё)

В таких огромных садах могут быть участки леса, выращиваются вишни и сливы, и даже в небольших садах есть сосны, клены и бамбук. Деревья и кусты могут быть подстрижены, но роз и газонов мы никогда не встретим.

Самый большой пруд – фактически озеро – пересекал крытый мост с башенкой. Среди чистой спокойной воды как маленькие островки поднимались камни, среди которых сновали рыбины в ожидании корма, продающегося на мосту. Огромная цапля приземлилась рядом, дабы тоже чем-нибудь поживиться. А у нас бы ей свернули шею и всю рыбу выловили бы и съели. Почему такие мысли лезут в голову?!

 Вычитав в путеводителе, что в 200 м от святилища есть каменный акведук, мы отправились на его поиски, 200 м превратились в 1,5 км пробежки вслед за легко гарцующим аскетичным японцем. Надо сказать, что благодаря буддизму японцы до 19 века не если мяса, молочных продуктов. И, видимо, благодаря своей диете на морепродуктах, сое и папоротниках, имеют весьма худощавое сложение. Молодежь, школьники видно уже, к сожалению, познакомились с европейской кухней, и существенно крупнее их бабушек и дедушек. Очень редко, но встречаются подростки, про которых можно сказать, что у них лишний вес.

Наш провожатый вместо ответа решил показать нам акведук и минут за 5-7 пробежал то расстояние, которое по доброй воле мы бы шли минут 15-20. Но пришлось соответствовать…

Акведук, подающий воду из озера Бива-ко, весьма необычное для Японии сооружение. Глядя на его красные кирпичные романские арки, казалось, что его волшебным образом перенесли сюда из Европы.

Вокруг акведука раскинулся гигантский храмовый комплекс, но к нашему прибытию он уже закрывался, поэтому нам оставалось лишь направить наши уставшие конечности в сторону ужина.

По дороге к ужину мы любовались чудесами японской электрафикационной мысли. Здесь вся проводка наружная, поэтому все провода доступны взору, а некоторые столбы, напоминают футуристический арт-объект.

В Киото мы почти всегда ели в одном и том же замечательном ресторанчике суши, расположенном на берегу реки. Ежедневно дети с тревогой следили за судьбой большой рыбы в аквариуме. Слава Будде, за время нашего пребывания в Киото, рыбку никто не съел. Каждый день при нашем появлении мастера суши приветствовали нас громкими криками. Так же и прощались.

Едва-едва, я добрел,

Измученный, до ночлега…

И вдруг – глициний цветы!

(Басё)

11 мая

Храм Гинкакудзи (Серебряный павильон) в восточной части Киото – самая посещаемая достопримечательность Киото, поэтому я выбрала для нашей встречи утро понедельника. Сначала храм был построен как роскошный загородный дворец. Сегун, построивший его в 15 веке, хотел покрыть здание серебряными листами, чтобы создать что-то похожее на Золотой павильон в западной части города, построенный его дедом на 100 лет раньше. Но, как это часто бывает деньги кончились, и павильон так не получил своего одеяния. После смерти сегуна дворец стал храмом, который окружает невероятной красоты сад, созданный величайшим ландшафтным архитектором Соами как место проведения осенних приемов сегуна для любования луной. Да, любование луной – одно из любимых японских занятий. В самурайских замках есть, например, башня для любования луной.

Мне показалось,

Будто один я на свете

Луной любуюсь…

Но кто этим дивным сияньем

Пренебрежет без причины?

(Кагава Кагэки)

Думая о самураях, я вспомнила мавров. Последние могли жестоко рубить головы врагов, а потом сочинять стихи и отдыхать в прекрасных дворцах с садами. Перед глазами встает Альгамбра. А самураи, просто этакие японские мавры: с одной стороны непобедимые воины, готовые отдать жизнь за сегуна, с другой стороны – любование луной, чайная церемония, дзенские сады и т.д.

Павильон стоит на берегу озера (как и построенный за столетие до него Золотой павильон), раздвигающиеся стены отделяют интерьер от наружного пространства. Когда стены раздвинуты, это разделение исчезает, и природа как бы входит внутрь дома. Такое слияние с природой оказало сильнейшее воздействие на искусство садов.

В саду Гинкакудзи мы оказались очень рано утром, поэтому нас сопровождали лишь вездесущие черно-белые школьники. Старый японец с граблями сосредоточено причесывал песок. Возможности по созданию разнообразных рисунков безграничны. И каждый раз необычные по цвету и форме большие камни. В этом саду объемы были созданы и при помощи песка. Рядом с павильоном выше моего роста возвышался усеченный сверху конус. Его величественная идеальная форма вызывала в памяти египетские пирамиды.

В зависимости от почвы японский сад делали с холмами или плоским. Всегда избирался «главный герой», и в зависимости от этого создавался сад камней, сад воды, сад мхов. При этом каждый сад всегда имел два основных компонента, взаимодополняющих друг друга: это Инь-Янь сада. Его отрицательное и положительное начала — вода и камни. Вода могла быть натуральная или символизированная песком, галькой. Камни, кроме песчаных садов, присутствовали всегда. А искусство расстановки камней считалось главным в работе художника сада.

В разных частях большого сада Гинкакудзи использованы фактически все эти элементы. Поднявшись через сад мха по склону горы, мы любовались на храм и панораму Киото, потом спустились вниз, встретив прибывающие толпы, и отправились в дальнейший путь по Восточному Киото. Из-за изобилия храмов эту часть города необходимо осматривать пешком.

От храма Гинкакудзи на юг уходит Тропа философии примерно 1 км длиной. Она ведет мимо старых деревянных домиков, храмов с садами, уснувших вдоль ленивого канала, и, действительно, навевает философские раздумья. Здесь очень так тихо, что, кажется, время остановилось. Веселые итальянцы, поразившиеся встрече с русскими в этой точке вселенной, слегка разбудили этот задремавший мир. Примерно в середине пути мы заглянули в тихий и простой храм Хонен-ин 17 века, а еще южнее вошли в храм Эйкандо. Этот большой храм окружен садами, множество построек с расписными ширмами соединено крытыми галереями и утопает в зелени. Причем как всегда, по всем деревянным галереям можно смело ходить босиком. Святилище карабкается вверх к залу Амидо, где хранится необычная статуя оглядывающегося Будды-Амиды. Большинство растущих здесь деревьев – клены, поэтому в море сверкающей зелени вспыхнули огнем поторопившие осень деревья.

В конце концов Тропа философии привела нас в городу храмов Нандзэндзи. Этот гигантский ансамбль был построен в 13 веке как загородная резиденция императора, и в конце 13 века был превращен в храм. Это один из главных храмов Киото и буддийской секты Риндзай. Огромные ворота санмон из черного дерева и главный храм, как и большинство построек, относятся к 17 веку. Малый храм Тэндзю-ан 14 века окружает чудный сад. В прозрачной воде как всегда плавают гигантские бело-оранжевые рыбины, шумят водопадики, пруд пересекает дорожка из круглых камней, перепрыгивая по которым, чувствуешь слияние своего индивидуума с природой.

Зал Ходзё, перенесенный сюда из старого императорского дворца, украшают раздвижные двери с росписями школы Кано, а с террас и многочисленных крытых галерей открываются виды на разнообразные дзенские сады камней и мха. За пределами храма царит зной, здесь – свежесть и прохлада.

Малый храм Нандзэн-ин, расположенный под тем самым акведуком, до которого мы бежали вчера вечером, порадовал нас садом с соснами, мхами и прудами. Каждый зеленый листик словно вобрал в себя весь солнечный свет. По соседству расположен малый храм Контиин, сад этого храма 17 века – шедевр садово-паркового искусства Кобори Энсю.

Вечером мы решили отправиться в театр «Гион Корнер», в ожидании начала продажи билетов, снова прогулялись по району Гион, по парку Маруяма-коэн, подошли к святилищу Ясака, храму Тионъин.

Гион – район гейш и разных развлечений, именно здесь мы видели гейш и учениц-майко несколько раз. Потрясающее зрелище: семенящие мелкими шагами девушки в красочных одеяниях с личиками, нарисованными на выбеленной коже на фоне старых деревянных домиков.

До Второй мировой войны насчитывалось около 100000 гейш, но сейчас их осталось не больше 8000. Появились гейши в «веселых кварталах» 300 лет назад. В 17 веке «зеленые дома» были местами, где устраивали пышные пиры с танцами и пением куртизанок. Гейши развлекали гостей за столом, блистая умом. Некоторые пожилые гейши продолжают почитаться как мастера традиционного исполнительского искусства (а я вспомнила старых исполнительниц фламенко в Испании).

Вначале гейши оказывали и интимные услуги, но профессиональные проститутки не были рады возникшей конкуренции, и обратились к правительству с прощением о принятии закона, запрещающего гейшам «отбивать у них хлеб» в «веселых кварталах». Закон был принят, а профессия гейши стала очень престижной.

Каждая гейша мечтает найти дана – богатого покровителя, который бы содержал ее как хозяйку. Некоторые гейши становились невестами премьер-министров страны в 20 веке.

Раньше гейш готовили к профессии с детства, в наши дни обучение начинается с подросткового возраста. Как в Европе многие девочки мечтают стать фотомоделями, так в Японии сотни девочек мечтают стать гейшами, но только 3 из 10 выдерживают суровую жизнь в окия (дом гейш), где майко-учениц обучают этикету, а также танцевать, петь, играть на сямисэне (трехструнная лютня).

Сегодня в Киото гейш чуть более 500, в Токио их около тысячи. Но увидеть их легче всего именно в Гионе в Киото, что нам и удалось несколько раз. Кроме того почти все невесты на свадьбах выглядят как гейши с изысканным макияжем и неестественной белизной лица, со сложной прической и в роскошном одеянии.

Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки

В горах, покрытых дымкою тумана, -

Не утомится взор!

И так, как те цветы…

И любоваться я тобою не устану!

(Ки-Но Томонори)

Спектакль в театре «Гион Корнер» представил нам великолепный микст разных видов традиционного японского искусства. Первая часть действия была посвящена чайной церемонии. Эта традиция родилась в Китае в 8 веке, и выполняла важную функцию: дзэнским монахам нельзя было засыпать во время медитации. Проникнув в Японию в эпоху Хейан в 12 веке чайная церемония, помимо выполнения своей основной функции, наполнилась глубоким эстетическим и философским смыслом. К началу 14 века использование чая распространилось среди японцев. Создателем чайной церемонии в 16 веке считается Сэн-но-Рикю, он считал, что Путь Чая отвергает всякую демонстративность и приводит к пониманию новой эстетической системы.

Чайная комната обычно невелика. Ее украшает лишь композиция из цветов, либо настенный свиток с каллиграфической надписью или рисунком тушью. Икебана и свиток помещаются в специальную нишу. Используется грубый и простой на первый взгляд дизайн чашек, но на самом деле это проявления высочайшего мастерства художника. С чайной церемонией связано и возникновение икебаны и ландшафтных садов, поскольку чайный домик должен окружать сад. Скромная бедность, самодостаточность, безыскусная простота лежат в основе главного эстетического принципа японского искусства – принципа «сдержанного изящества», когда «меньшее является лучшим». Эта эстетика пронизывает и повседневный быт – от упаковки печенья в магазине до идеальной чистоты в общественных туалетах, украшенных цветами. Вот лучший пример на тему «бытие определяет сознание». В европейской традиции быт и бытие часто вступают в конфликт, в Японии все взаимопроникает и рождает гармонию.

Еще одна важная деталь японской эстетики – отсутствие столь привычной европейцам симметрии. Многие керамические чашки ассиметричны, цветы в икебане, сад вокруг храма выглядят как кусочек дикой природы, центр композиции на перегородках, ширмах, гравюрах всегда смещен в сторону от середины.

Забегая вперед, скажу, что понаблюдав во время спектакля чайную церемонию, после действия, мы остались в ней поучаствовать. Пришлось делать все своими руками. Здесь продуманно и отточено каждое движение рук и последовательность действий (накладывание порошковой заварки, наливание кипятка, взбивание чая). В результате на дне чаши получается чуть-чуть взбитой зеленой пены очень горькой на вкус. К такому чаю подается очень-очень сладкая конфетка. В ужасе, в звенящей тишине священнодействия чайной церемонии я ожидала Дианиного вопля при встрече со вкусом конфеты и чая. Но и Диана, и Ника, выдержали испытание с честью, не пикнув.

После чайной церемонии нам продемонстрировали игру на кото (японской арфе). Этот инструмент, как и чай, пришел в Японию из Китая примерно 1300 лет назад. С тех пор кото использовалась при императорском дворе.

Третье действие под звуки японской арфы представило нам искусство икебаны. Четвертая сцена явила гагаку – китайские по происхождению формы музыки и танца популярные среди аристократии эпохи Хэйан. Под звуки трио с традиционными инструментами, издающими заунывные высокие и печальные звуки, медленно, словно в замедленной съемке, двигался танцор в ярко-красном костюме и страшноватой маске.

Номером 5 нам показали старую комедию кёгэн, восходящую к 14 веку. Комические сценки кёгэн разыгрывались в перерывах между пятью действиями театра Но. В отличие от театра Но в комедиях кёгэн никогда не используются маски, действие немного напоминает танец, используются типичные для того времени диалоги. Наша комедия рассказывала, как двое слуг обманули своего господина. Даже когда он их связал, друзья продолжали подворовывать сакэ. Мимика актеров, их движения, особенно в связанном виде, действительно уморительны. Дети были в восторге.

Следующее шестое действо порадовало встречей с гейшами или майко (что для нас непринципиально). Две девушки, словно две фарфоровые куколки, медленно двигались под мелодичные звуки музыки. Все медленные, спокойные движения были идеально отточенными, полны внутреннего достоинства и гармонии. Глядя на них, представлялся сад вокруг храма, журчание ручейка, бамбук, устремляющийся к солнцу, несмотря на кимоно и макияж, все в их танце и одеянии, в сочетании с музыкой, казалось частью природы. Перед глазами оживали гравюры художников укиё-э, в первую очередь красавицы великого Утамаро.

Последняя, седьмая часть представления, была отдана кукольному театру Бунраку, приобретшему популярность примерно в одно время с театром Кабуки. Этот театр по праву считается одним из лучших кукольных театров в мире, в его репертуар входят серьезные драматические произведения. Яркой, красочной куклой в треть человеческого роста управляют три человека, одетые в черное, но об их присутствии забываешь почти сразу, следя лишь за куклой, которая благодаря своему крупному размеру, кажется живой. В драматическом действе со счастливым концом про двух любящих фигурирует несколько действующих лиц. Но весь сюжет интерпретируется при помощи одной единственной куклы и музыки, только через чувства главного персонажа девушки Осиши. Этим достигается удивительный психологизм и накал эмоций при внешнем минимализме.

Минимализм и принцип «сдержанного изящества», несомненно, объединили все 7 представленных видов японского искусства.

Время – удивительная вещь, каждый день в Японии, по насыщенности, был похож на неделю, месяц, вечность…

12 мая

Утро мы, как всегда, решили начать с особо значимого памятника, дабы постараться избежать массовых скоплений японцев, которые активно путешествуют по своей стране.

Храм Рёандзи (Храм Миролюбивого дракона) находится на Западе Киото, всего в 1 км от знаменитого Золотого павильона. Это важнейший храм буддийской секты Риндзай. Поистине мировую известность храму принес сад, созданный во второй половине 15 века, вероятно, мастером Соами. С длинной веранды дома настоятеля монастыря открывается вид на прямоугольник белого гравия, в море которого вздымается 15 камней, собранных группами. Веранда, как всегда, служит местом для созерцания. Невысокая глинобитная стена с черепичной кровлей ограждает сад от внешнего мира, но не скрывает деревьев, возвышающихся за ней.

Это отвлеченный, требующий дополнительного усилия при восприятии сад. Каждая группа окружена буро-зеленым мхом, частично затянувшим и сами камни. Поверхность гравия «расчесана» специальными граблями так, что бороздки идут параллельно длинной стороне сада, а вокруг каждой группы камней, еще раз выделяя ее, располагаются концентрическими кругами. Первое впечатление от сада — чистота и строгость. Как бы ни двигаться по веранде вправо и влево, из 15 камней всегда видны только 14, и уже это сразу дает ощущение чего-то необычного, какой-то скрытой тайны за этим доведенным до предела лаконизмом и чисто внешней простотой формы.

По легенде – это семья тигров, переплывающих море. А может, это морские волны, омывающие острова, или облака, над которыми возвышаются горные пики. Главная задача художника состояла в том, чтобы дать импульс фантазии зрителя. В саду нет ничего изменяющегося (растущего, увядающего, подверженного воздействию времени). Как художник несколькими пятнами туши на бумаге превращает лист в организованную плоскость, художник сада камнями превращает небольшой клочок земли в пространство, дающее множество тончайших эмоций.

При всей своей рукотворности сад расположен под открытым небом. Его орошает дождь, ложится снег, меняется время суток и т. д., так внешняя статичность сада камней оказывалась очень условной, сад менялся каждый миг, был всегда разным. Сад как модель мира имел почти полную аналогию с пейзажной живописью тушью. Любой дзэнский сад как бы создавал обстановку для самоуглубления.

Храм с садом окружает большой парк с прудом, у которого мы встретили белоснежных лебедей и греющихся на солнышке черепах.

Еще 1 км пути по западной части города, и мы оказались в храме Ниннадзи, построенном в 9 веке. Первоначально эти здания были дворцом и резиденцией ушедших на покой императоров. А сегодня здесь располагается штаб-квартира буддийской секты Сингон.

Кроме храмовых зданий, в ансамбль входит и дворец Готэн, множество зданий плавно соединяются деревянными крытыми галереями. В северной части храма высится 33-метровая пагода 17 века. А из старого императорского дворца сюда перенесены два старых зала Миэйдо и Кондо с прекрасными статуями. Этот огромный архитектурный ансамбль окружен дзенскими и ландшафтными садами, его можно сравнить с постепенно разворачивающимся пейзажным свитком китайского или японского мастера, где каждый фрагмент – произведение искусства, и все вместе – шедевр.

Отличительной чертой всей хэйанской культуры (9-12 вв.) было проникновение в суть всего через чувство, через переживание красоты, которая в любой миг может исчезнуть бесследно. Отсюда вырастал и сам тип отношения к миру — любование, из которого впоследствии развилось религиозное созерцание. В Японии все требует длительного созерцания,  особенно сады. Любование — это не просто наблюдение-«смотрение», но обязательно переживание. А японские сады рождают сложнейший букет различных переживаний.

Язык подлинной эмоции — это, несомненно, поэзия. Период Хэйан — время высокого расцвета лирической поэзии, развивавшейся в форме короткого стихотворения, так называемого танка.

В мире у меня

Ничего нет своего –

Только, может быть

Эти горы и моря,

Что в картину перенёс…

(Окума Котомити)

Тот же культ чувства лежит в основе хэйанской светской живописи.

Оторвавшись от созерцания, мы прошагали еще 15 минут пешком и пришли в храм Мёсиндзи. В реальности это очередной священный «город», поскольку в него входят 40 малых храмов. Надо сказать, что увидев план ансамбля, мы искренне порадовались, что для посещения открыты только 4 храма. Иначе мы бы потратили только на Мёсиндзи несколько дней. Потолок Зала проповедей Хатто украсил огромный устрашающий одноглазый дракон. Причем грандиозная фреска выполнена в черно-белой гамме. У храма Тайдзоин располагается знаменитый дзенский сад 15 века, состоящий из нескольких частей. Сады камней сменяются ландшафтными садами, составляя вместе замечательное единство. Мы привыкли к единству и борьбе противоположностей, но в Японском искусстве чувствуется лишь единство и гармония даже при сочетании противоположностей, как единство инь и ян.

Ближайшие окрестности Киото тоже изобилуют храмами. С западной стороны, не доезжая до холма Арасиямы, находится один из самых старых в Японии огромный храм Корюдзи, построенный еще в 7 веке в память о принце Сётоку. Зал проповедей 12 – второе по возрасту здание Киото, здесь хранится знаменитая статуя Будды-Нёрай. В сокровищнице собрана большая коллекция статуй.

Принц Сётоку (574-622) – одна из самых значительных фигур в истории Японии. Он сделал очень много для развития страны, и в первую очередь,  разработал, основываясь на китайских законах, первую японскую конституцию. Имя причисленного к лику святых принца окружено легендами о его непорочном рождении и жизни, полной чудес. Сётоку изображен на купюре 10000 иен (~100 $).

Вечером мы попытались попасть на известную киностудию, но она была уже закрыты. Нас снова ждали суши в маленьком ресторанчике на берегу реки и такой же маленький уютный хостел.

13 мая

Мир феодальных замков-дворцов с их пышностью и великолепием эстетически был полной противоположностью миру чайного культа. Как хорошо известно, особенно ярко эти две противоположности выразились в двух знаменитых архитектурных ансамблях начала XVII века: ансамбле мавзолеев Токугава в Никко и дворце Кацура близ Киото.

Прогуливаясь ранним утром по вилле Кацура, и, имея в голове свежие впечатления после посещения Никко, я могла лишь констатировать, что этот острый контраст был очевиден. Несомненно общее качество двух ансамблей – включенность архитектуры в природную среду.

Некоторые императорские виллы, как и дворец императора в центре Киото, можно посетить лишь по предварительной заявке и лицам не моложе 18-20 лет. Поэтому на виллу Кацура я оправилась одна, а Стас с детьми остались прогуливаться по ближайшим окрестностям.

Этот уникальный императорский загородный дворец – великолепный образец соединения классической японской архитектуры и ландшафтного дизайна. Проект принадлежит Кобори Энсю, а раздвижные двери во дворце выполнены школой Кано.

Строительство императорского загородного дворца близ старой столицы (Киото) велось с 1620 по 1650-е годы. «Принципы чайного культа и вызванные им к жизни эстетические концепции легли в основу замысла ансамбля. В струящейся линии зигзага дворца была почувствована тенденция слиться с миром, уподобиться непринужденной свободе его форм. Зигзаг сам по себе похож на трещину в камне, вьющуюся по долине реку — в нем слиты воедино динамика и покой. Его внутренне пространство «перетекает», спокойно струится, а когда раздвигаются окна, «сливается с пространством сада» (кажется, цитата из Малой истории искусств).

Главное здание дворца состоит из трех частей. К одному из них примыкает музыкальная комната. План Кацура таков, что ансамбль нельзя охватить взглядом целиком, он весь постигается через детали (водоем, чайный домик, чайный сад, павильон сосны и лютни, павильон любования цветами и т. д.), через часть раскрывается целое. И таков же принцип построения многих храмовых и дворцовых ансамблей. Пространство дает множество разнообразных эмоций в зависимости от позиции наблюдателя (сидит ли человек в помещении или медленно идет). Постепенное осознание значительности и ценности человека можно назвать наиболее характерной чертой художественной культуры этого периода.

Простота архитектуры не должна вводить в заблуждение, поскольку несущие конструкции и детали выполнены из редких пород дерева, и даже крышечки, закрывающие болты в балках, украшены золотыми или серебряными цветами.

На вилле Кацура мне пришлось снимать на камеру, комментировать съемку, делать фотографии, поэтому на выходе я с радостью вернулась к привычному разделению труда, когда видеосъемку осуществляет Стас.

Продолжением изучения уже слегка сельских западных окрестностей Киото недалеко от Арасиямы на берегу широкой реки стал храм Тенрюдзи (Небесного дракона), построенный в 14 веке. История строительства храма весьма забавна и типична для Японии. Храм построил сёгун Такаудзи в память об императоре. Император умер в ссылке, куда его отправил этот самый сёгун. Прослышав, что мстительный дух императора явился высокопоставленному священнослужителю в образе дракона, Такаудзи поспешил возвести храм, чтобы умилостивить дух императора. Вот бы у нас так все замаливали свои грехи.

Прекрасный сад вокруг огромного храма был спроектирован еще в 14 веке. Как и на вилле Кацура, невозможно объять взглядом этот архитектурно-природный свиток, который медленно разворачивается перед зрителем. Достаточно сдвинуться на полметра – и вся картинка меняется. Вспоминаются художники импрессионисты. Представляешь, как трансформируется сад в разное время суток, года. В этот день было пасмурно, и все сады светились совершенно особенным, внутренним светом, без резких контрастов светотени, возникающих на солнце.

Этот сад можно было созерцать вполне традиционно с террасы, но можно было и спуститься вниз. Даже это изменение явило нам совершенно иной сад. Дзенская часть причесанного гравия плавно огибает настоящий пруд с полуметровыми рыбинами, переходит в сад мха и прочую зелень. Цветущие белыми и розовыми цветами кусты, наклонившиеся деревья стали дополнительными смысловыми акцентами.

Упавшее, разбитое молнией, высохшее и т.д. дерево за пределами Японии бы спилили. Здесь ему сделают живописную подпорку, или реконструируют пострадавшую часть бетоном, но, ни в коем случае, не срубят. Мы видели абсолютно выгоревшее черное дерево, пустой ствол которого залили розовым бетоном, и с таким «протезом» дерево продолжало жить и даже зазеленело ярко зелеными листочками. Этакая красочная черно-розово-зеленая жизнь после смерти. При виде такого дерева прямо таки слезы на глаза наворачиваются.

Волнистый гравий изображает воду, его извивающаяся линия повторяет силуэт пруда, словно встретился мир духовный, представленный дзенским садом, и мир материальный, воплощенный живой природой.

Холмистая западная окраина Киото – Арасияма – была популярным местом отдыха императора и аристократии уже давно. И сейчас здесь множество загородных домов и вилл. От храма через большую бамбуковую рощу мы направились к вилле Окоти Сансё. До чего же красив бамбук! Все оттенки зеленого переплетаются с фиолетовыми, голубыми и розоватыми тонами, а стройные стволы, уходящие ввысь, напоминают трубы огромного органа. А если еще вспомнить насколько это полезное растение: его едят, из него строят, делают бумагу, музыкальные инструменты. Его гнёт, но не ломает сильнейший ветер, поэтому именно бамбук считается символом стойкости и мужества человека, противостоящего любым напастям.

Порывистый листобой

Спрятался в рощу бамбука

И понемногу утих.

(Басё)

Вилла Окоти Сансё принадлежала раньше звезде самурайского кино и не представляет большого интереса, но с верхних площадок парка открылась замечательная панорама Киото. Виден весь город, раскинувшийся на огромной долине, которую со всех сторон обнимают холмы, а Хигасияма на востоке словно переговаривается с Арасиямой на западе.

От храма Небесного дракона до храма Дайтокудзи протянулся длинный путь около 4 км, на который кроме виллы, словно бусины, нанизались небольшие храмики. В очаровательном Дзёдзаккодзи, словно на готовой картине с полотна великого живописца, соединились фиолетово-синие ирисы, цветущие под красным кленом, и выглядывающая из-за деревьев соломенная крыша ворот.

Храм Дайтокудзи был построен в 9 веке как дворец императора и впоследствии преобразован в храм, что типично. Сегодняшние постройки, соединенные галереями, относятся к 16 веку и украшены работами школы Кано, а также картиной Огата Корина, знаменитого японского художника 18 века. На золотом фоне на изогнутых коричневых стеблях с зелеными листьями расцвели огромные белые цветы. В некоторых комнатах представлены костюмы, прекрасная дева в зелено-красном одеянии, вероятно, императрица склонилась перед нами.

Вечером этого дня нам повезло больше, и мы успели до закрытия попасть в Страну кино Тоэй Удзумаса. Этот развлекательный парк является одновременно студией кинокомпании «Тоэй». Здесь реконструирован квартал развлечений периода Эдо: старые магазины, гостиницы, особняки самураев и тюрьмы. Самое интересное для детей - это множество спецэффектов, используемых при съемках фильмов. Вот от одного дома к другому по веревке перебирается ниндзя. Нике и Диане особенно понравился всплывающий со дна бассейна огромный ревущий и выпускающий парк дракон. Для взрослой части нашей семьи очень познавательным было представление, подробно показывающее процесс съемок фильма. Среди декораций режиссер объясняет актерам их задачу. Ниндзя и самурай сражаются, одновременно включается спецэффект, изображающий грозу. И мы тут же видим на экране телевизора кусок получившегося фильма.

14 мая

В четверг утром мы переместились в восточные окрестности Киото к огромному храму Дайгодзи. Большой храмовый комплекс занимает большую часть горы Дайго. Ансамбль был основан в 9 веке, принадлежит буддийской секте Сингон, здесь отдают предпочтение строжайшей форме буддийского аскетизма. Территория комплекса объединяет более 70 зданий и малых храмов и разделяется на две части, Симо (нижнюю) и Ками (верхнюю), соединенные крутой тропинкой протяженностью в 3 км. Не случайно название храма Дайгодзи означает – Храм Млечного Пути. На посещение комплекса надо потратить целый день. Мы решили ограничиться основной нижней частью. Большинство зданий было разрушено во время войны 15 века, поэтому они были восстановлены и перестроены в 16 веке по приказу сёгуна Тоётоми Хидэёси. Хочется сказать отдельное спасибо этому сёгуну. По меньшей мере, половина зданий в Киото связана своей историей с его именем.

Исключением здесь является пятиярусная пагода 951 года, она чудом уцелела до наших дней (она же деревянная!). Это самое старое строение подобного рода в Японии. Малый храм Сампоин потряс нас работами мастеров школы Кано и одним из самых красивых ландшафтных садов.

Все здания стоят среди высоких деревьев, это фактически лес, по звукам и запахам создается полное ощущение сельской местности – сразу чувствуется удаление от города. По мере подъема в гору в сторону Ками открывались чудные виды на пруд с впадающим в него ручьем, красными изогнутыми мостиками, красным же храмиком и ярко розовыми цветами на берегу.

Вот причуда знатока!

На цветок без аромата

Опустился мотылек.

(Басё)

Эта рыжевато-красно-розовая преамбула оказалась подготовкой к следующему святилищу, расположенному на 5 км ближе к городу.

Недалеко от холмов Хигасиямы находится синтоистское святилище Фусими Инари тайся. Всего в Японии существует 40 тысяч (!!! – обращайте внимание на эти цифры) синтоистских святилищ, посвященных божеству Инари, и это святилище 8 века – самое главное из них. Его территория занимает огромную площадь на горе Инари и включает несколько святилищ, посвященных другим божествам. Пройдя огромные красные тории при вхоже и несколько больших храмов в нижней части святилища, мы несколько часов спускались и поднимались среди бесконечных коридоров красных торий различных размеров. Тысячи торий подарены прихожанами, поэтому их количество постоянно увеличивается. Это относится и к сотням каменных фигур сидящей лисы. Считается, что лисица является посланницей  божества Инари, отвечающего за богатство и хороший урожай. В Новый год сюда приходят сотни тысяч людей, помолится о процветании своего бизнеса, а во время главного праздника самого святилища молятся об успехах всей страны.

Есть места, где туннели торий раздваиваются, некоторый тории чуть выше человеческого роста, другие – огромные. Все вместе они напоминают гигантских красных змей, ползущих по склонам горы. В некоторых местах встречаются совсем маленькие (от 20 до 100 см) тории. Независимо от размера, на всех воротах люди пишут черными иероглифами свои пожеланиями. А мы купили тории с собой. Удивительно красиво соединение красных торий, зеленой зелени и голубого неба. От столь контрастного сочетания в лучах яркого солнца окружающая воздушная среда кажется звенящей, сверкающей, а внутри коридоров торий свет окрашивается в розово-рыжеватые оттенки.

Чтобы слегка отдохнуть от «американских горок» торий, мы заказали в одном из чайных домиков чайную церемонию. В результате Стасу пришлось выпить 3 порции жутко горького чая с жутко сладкой конфетой, к чаю полагающейся. Все-таки традиционная чайная церемония тяжело дается нашему человеку. Стаса потом часа два шатало, как после алкоголя.

Считается, что лиса может заколдовать человека, поэтому суеверные люди стараются не гулять в окрестностях храма после захода солнца. Не страдая от суеверий, мы все же постарались не задерживаться здесь после захода солнца -  выражение мордочки у лисички Инари совсем не дружелюбное, а кроме того иногда надо и покушать. А нас ждут суши на ужин.

Юным вельможей

Оборотилась лисица…

Весенний вечер.

(Бусон)

15 мая

В пятницу во второй половине дня мы должны покинуть Киото, хотя хочется остаться здесь навсегда.

Первую часть дня занял очередной огромный комплекс Тофукудзи – один из пяти самых главных дзен-буддийских храмов Киото, расположенный на юго-восточной оконечности Хигасиямы. Он был основан в 13 веке, сохранил ворота санмон 14, но многие постройки были восстановлены в начале 20 века, после пожара конца 19 века.

Некоторые из 24 малых храмов имеют дзенские сады. Несколько из них мы смогли посетить, в сотый раз поражаясь, как в одном городе может быть столько храмов и столько потрясающих садов. Светлый, причесанный узорами гравий, огромные камни, похожие на плывущих животных, вздымающиеся из его поверхности, в углу прямоугольной площадки сада, холмики поросшие мхом, похожие на мягкие берега островов. Благодаря многочисленным террасам, на сад открывается множество точек зрения, иногда он великолепно соединяется с архитектурой храмовых зданий на заднем плане.

За залом основателей участок земли оформлен в виде шахматной доски: клетки мха чередуются с каменными плитами.

В глубоком овраге течет маленькая речушка-ручеек, оба берега соединяет длинная крытая галерея, под которой бушует море зеленых-зеленых кленов. Осенью – это одно из лучших мест для любования красным кленом. Как всегда, несколько кленов поторопили свой жизненный путь и окрасились в осеннее платье. Голубое небо, бело-коричневая архитектура, красные и зеленые клены. Увидеть осень в Киото – это мечта, которую необходимо осуществить.

В другом храмике пешеходная дорожка разделила сад на две части, как разделение на мир земной и духовный; с одной стороны минималистическая шахматная доска причесанного песка, с другой стороны живой зеленый ландшафтный мир.

От садов Киото ощущение вкуснейших десертов, кажется, уже самый вкусный ты попробовал, но вот уже вновь тебе несут на дегустацию еще более вкусный. Но в отличие от еды, здесь нет чувства переедания, наоборот, хочется еще и еще. Несмотря на одни и те же материалы (песок, гравий, камни, зелень, вода) каждый сад преподносит сюрприз. В очередном саду небольшого храма ансамбля Тофукудзи мы впервые увидели использование в одном месте сразу и песка и гравия с камнями и зелени. Волнистая с завитушками линия в духе модерна, напоминающая морские волны или кудрявые облака разделила желтый песок и белый гравий. По гравию, словно дорожка, пролегли прямоугольники черных камней, с обеих сторон этого пути поднялись темные каменные цилиндры. Над мягкими волнистыми холмиками пушистого мха растут стриженые зеленые растения. В этом саду нет прямых линий, концентрические круги разбегаются по гравию и далее по всему саду, переходя в шарообразную стрижку растений.

В детском садике по соседству с одним из малых храмов, под веселую музыку и свистки воспитателей, множество японских малышей в возрасте 2-3 лет, в белоснежных футболочках бодренько двигались по кругу, участвовали в эстафетах на прямоугольной зеленой огороженной лужайке.

Японская система образования во многом противоположна европейской. В детстве детей балуют и не наказывают, правда, за пределами дома уже начинаются ограничения. Уже с начальной школы детей учат правилам поведения, сдержанности, они должны ставить общественные интересы выше личных. Самое тяжелое время, настоящий ад у японских школьников – период подготовки к вступительным экзаменам в университет. Дети спят по 5 часов в день, после уроков ходят заниматься в частных школах еще часа на 3, делают огромные домашние задания. Экзамены в Японии проходят в форме тестов, где требуется исключительно знание фактов и цифр. Сочинений, показывающих индивидуальность мышления нет. Есть жуткий страх перед провалом на экзамене. После 4-х лет университета начинает рутина трудовых буден в японских компаниях.

Видимо, малыши, увиденные нами в детском саду, – это самая счастливая часть японского образования.

В Киото нас потрясла еще одна хорошо известная японская особенность. Конечно, мы читали о возвращенных кошельках с деньгами, о почти отсутствующей преступности и самом высоком уровне безопасности в мире. Но одно дело читать… Вот по широким тротуарам идет в школу или садик девочка. Ей 4 года и она в полном одиночестве весело шагает на занятия. Вот еще кучка: впереди самый старший мальчик лет 5-6, он чувствует себя очень взрослым, за ним выстроился хвостик малышей от 2 до 5 лет. Кто же их ведет? Большой мальчик 5-6 лет. Надо напомнить, что машины по городу ползают со скоростью 40 км в час и железно соблюдают все правила.

Теперь представьте этих детей на улицах Москвы. Да, такой кошмар и представлять не хочется. Но и на улицах Европы как-то не очень представляется.

После Тофукудзи мы приехали на Центральный вокзал Киото, дабы отправиться на синкансэне в Хиросиму. Японский вокзал в больших городах – это центр цивилизации, здесь множество магазинов, ресторанов. А нас привлек очень технологичный фонтан: падающие из-под потолка струи воды превращались в буквы, геометрические фигуры, следы человека, пагоду. Порой трудно было убедить себя, что это вода, падающие объекты казались созданными из хрусталя, поэтому в момент их встречи с полом, казалось, что они разбиваются вдребезги, оставляя груду мокрых сверкающих осколков и иллюстрируя постулат «все суетное тленно». Оторвать взгляд от столь завораживающего зрелища практически невозможно.

Вновь появился вытянутый уткообразный нос озаренного солнцем синкансэна и мы помчались на «поезде пуле» к городу, уничтоженному бомбардировкой и вновь возрожденному.

В этом поезде впервые встретили весьма напомаженного дядечку. Его жена была тоже «расписана» а ля «гейша», но мужчина вызывал больший интерес. Помимо густого слоя тонального крема, у него были выщипаны и нарисованы брови, легкой косметикой отмечены щеки, веки и даже губы; густые уложенные волосы зафиксированы гелем, ногти покрыты прозрачным лаком. Кроме того муж и жена были очень дорого одеты в роскошные строгие костюмы. Они казались сошедшими с гравюры или с подмостков, но, несомненно, просто возвращались с какого-то мероприятия.

16 мая

Хиросима, как и Нагасаки, расположенный еще южнее, даже в виде названий – синонимы ужасов войны. Здесь специально сохранили здания, напоминающие о бесчеловечности войны, создали мемориалы и музеи. Но нас привлекла не Хиросима – сегодня процветающий новый город,- а остров напротив.

Но прежде чем отправится в путь, мы взяли, ранее заказанную напрокат, машину. Япония, пожалуй, единственная страна в мире, где рекомендуют пользоваться общественным транспортом и не брать напрокат автомобиль. Скорость движения по городам всего 40 км, по трассе – 80 км, главные дороги – платные, движение – правостороннее. Но самая главная сложность состоит в том, что водить автомобиль в Японии граждане России с российскими правами и даже с международными не имеют права. Выдаваемые у нас международные права не включают в себя конвенцию, признаваемую в Японии. Поэтому мы шли на заведомый риск, нам могли просто не выдать машину. Тогда бы пришлось с чемоданами и детьми продолжить передвижение по городам на поездах. Нам повезло, в Хиросиме, видимо, не много русских, желающих взять машину, никто даже не поинтересовался нашим гражданством и не вник, какие именно у нас международные права. И потом за две недели езды мы не встретили никого, кто бы остановил нас и проверил эти самые права. Тот факт, что в Японии мало иностранцев пользуется этой услугой, подтверждает GPS только на японском языке. Хотя и таким оборудованием мы со временем чуть-чуть попользовались. Он замечательно рисовал дороги и развязки.

Поставив машину на парковку, со спокойным сердцем о нашем дальнейшем путешествии, ранним субботним утром на быстром поезде мы подъехали к Внутреннему Японскому морю. Еще 10 минут на пароме – и вот он остров Миядзима – одно из трех самых знаменитых мест в Японии, которые славятся своими потрясающими пейзажами.

Там, куда улетает

Крик предрассветный кукушки,

Что там? – Далекий остров.

(Басё)

Первыми кого мы встретили, были бродящие по острову ручные олени. В местах скопления людей наблюдаются и скопления оленей, желающих чем-нибудь поживиться. У Дианы один олень мгновенно съел обертку от мороженого. Пожалуй, нигде в мире мы не встречали такой гармонии между человеческой повседневной жизнью, приезжающими туристами и живой природой. Олени, несомненно, полноценные жители Миядзимы.

Маленький городок Миядзима очарователен и изобилует храмами. Само название Миядзима означает «остров храмов». В центре небольшого острова (окружность 30 км) стоит огромное красное святилище Ицукусима дзиндзя, посвященное трем морским богиням, дочерям синтоистского божества Сусаноо (он – брат богини Аматэрасу), оно было основано в конце 6 века, но окончательный вид приобрело в 12 веке. Это действительно шедевр храмовой архитектуры эпохи Хэйан. Святилище развертывается в пространство многочисленными красными галереями с соломенными крышами. Во время прилива святилище оказывается стоящим на воде и, кажется, будто оно плывет, отражаясь в воде. Нам не повезло, в день нашего приезда был отлив, зато хорошо были видны сваи, держащие святилище в воздухе. Множество бронзовых фонариков, свисающих с карнизов, зажигают по праздникам вместе с большими каменными фонарями, и тогда возникает фантастический сказочный эффект.

Напротив святилища в воде на фоне Хиросимы высятся огромные красные тории высотой 16 м. Они построены из камфорного дерева и были перестроены последний 8-ой раз в конце 19 века. Эти ворота – такой же символ Японии, как и гора Фудзи.

На холмике рядом со святилищем Ицукусима стоит другое, меньшего размера. Главный зал святилища Хококу знаменит библиотекой буддийских сутр, по легенде это огромное, пронизанное светом темно-коричневое здание было построено из одного-единственного камфорного дерева. Напротив святилища тянется к небу красная пятиярусная пагода, которой чудно любоваться с террасы Хококу. Нас особенно впечатлили тысячи сякуси – деревянных ложек для риса, оставленных здесь в дар богам. Некоторые ложки больше человеческого размера. Говорят, что сякуси была изобретена именно здесь буддийскими монахами в период Эдо. Миядзима вообще славится деревянными изделиями. Во множестве магазинчиков продаются скульптуры самых размеров, от маленьких статуэток  до огромных статуй. Мастерство местных ремесленников уже трудно просто назвать ремеслом, оно, несомненно, поднялось на уровень настоящего искусства. Некоторые деревянные с тончайшими сложнейшими деталями статуи хочется отправить в музей или храм. Для храмов и святилищ, видимо, и создаются такие огромные образцы. Цены за изделия очень высокие, все же мы позволили себе небольшую статуэтку божка, рождающегося из естественной извивающейся коряги.

С другой стороны от святилища Ицукусима находится темно-коричневый храм Дайгандзи, а над ним еще выше на холме, карабкающийся своими постройками вверх, храм Дайсёин, утопающий в зелени. Сотни маленьких каменных старичков выстроились в несколько рядом вдоль дорожек. Мы привлекли внимание маленького олененка, с удовольствием поевшего нашего печенья. Примерно между двумя храмами стоит небольшая пагода Тахото 16  века. От нее открывается замечательный вид на храм Ицукусима, знаменитые тории в заливе и Хиросиму.

Поднявшись еще выше храма Дайсёин, мы прошли через парк с ручными оленями и по канатной дороге отправились на вершину горы Мисен. Здесь на высоте 530м находится Обезьяний парк. Полет на вершину горы над заросшими лесом пропастями был впечатляющим и даже слегка страшным. С горы Мисэн нашему взору явился вид, вероятно, привычный для небожителей, на многочисленные острова, разбросанные вокруг Миядзимы.

Островки… Островки…

И на сотни осколков дробится

Море летнего дня.

(Басё)

Обезьян мы не видели, хотя говорят, они могут появиться неожиданно, поэтому в парке необходимо соблюдать правила поведения: нельзя приносить с собой еду, рекомендуется снять очки и не шуметь, а главное – не смотреть обезьянам прямо в глаза. Слегка напуганная правилами Диана сняла очки уже в кабинке канатной дороги. Глядя в низ, Ника отметила плюсы полета в сравнении с пешеходным восхождением. Диана же порадовала оптимистичным подходом, сказав, радостно улыбаясь, что мы, наверное, скоро упадем.

Совершая восхождение по парку Обезьян, наша компания встретила еще один небольшой храм, коих здесь несколько, и двух оленей уже не совсем ручных.

Уже вечерело, когда мы спустились к красным воротам на фоне ярко синего вечернего пейзажа с горами встающими стеной за Хиросимой.

Остается только согласиться, что Миядзима одно из самых красивых мест в Японии и, наверное, в мире.

17 мая

Ранним воскресным утром на автомобиле мы отправились в путь, дабы пересечь весь остров Хонсю. И Миядзима, и город Мацуэ, в котором мы собирались переночевать, находятся в Западном Хонсю, но на  противоположных сторонах острова. За четыре часа пути мы преодолели этот путь. На поезде, вероятно, добрались бы в два раза быстрее, но на нашем пути еще будет много мест, куда всё же, легче добраться автомобилем, тем более если ты путешествуешь с чемоданами и детьми. Недалеко от большого города Мацуэ стоит маленький городок Идзумо, а еще в 6,5 км от него находится старейшее из всех синтоистских святилищ – Великое святилище Идзумо тайся. Оно упоминается в синтоистских мифах о строении мира, собранных в «Кодзики», в исторических хрониках 7 века. Один из мифов рассказывает о боге Окунинуси, сыне богини солнца Аматэрасу, для которого был построен дворец в Тайся. Этот дворец и стал позднее вторым по значению святилищем после святилища в Исэ. Но если Исэ появилось 1700 лет назад, то Идзумо тайся даже раньше.

Ныне стоящие здания построены в 1874 году – святилище неоднократно перестраивалось, как и все синтоистские святилища. Весь ансамбль сосредоточен вокруг 2-х больших залов, предназначенных для размещения всех 8 миллионов богов синтоистского пантеона, которые, по преданию, каждый год посещают святилище в октябре. Считается, что в это время года у богов отпуск и, они отправляются в Идзумо, где октябрь называют «месяц, когда боги здесь», а на остальной территории Японии октябрь – «месяц без богов».

Над входом в главный зал висит колоссальная соломенная веревка, заплетенная в косичку. Все синтоистские святилища отгоняют злых духов при помощи соломенных веревок, размеры здешней соответствуют важному статусу святилища. Она кажется сплетенной великаном, а люди, проходящие снизу и пытающиеся забросить в нее монетку на счастье, сравнимы с муравьями.

Город Мацуэ расположен на берегу огромного озера, очень близко к морю, но не имеет в него выхода. Замок Мацуэ-дзё 1611 года – единственный самурайский замок на западном побережье, полностью сохранившийся в первоначальном виде. Пятиэтажное здание скрывает внутри себя шестой этаж, белый фасад отделан черным деревом, а внутри представлено оружия и другое имущество самураев. Поднявшись на верхний этаж, мы ощутили себя внутри аттракциона ужасов, пришедшая гроза с сильным ветром добавила нам острых ощущений, ураганный ветер так сильно колотился в деревянные ставни, что было ощущение полного присутствия страшных духов, пытающихся ворваться в замок.

От замка мы спустились к старому кварталу с самурайскими резиденциями. Самурайская усадьба Букэ-ясики оказалась совсем не большой и по духу чем-то напоминающей дом богатого крестьянина на Руси. На пути к самурайским домам мы заглянули в маленькое святилище Дзёдзан Инари дзиндзя, посвященное нашему знакомому лису. По всему периметру стояли сотни маленьких лис, потрескавшихся, покрытых мхом.

На берегу озера Мацуэ уже за пределами города мы нашли уникальный парк цветов и редких птиц. При входе нас встретили самые разные совы и филины. Белоснежная сова с узкими черными глазками – настоящая японка. Основной цветник и птичники находятся в крытых помещениях, а цветочная оранжерея по размеру сопоставима с готическим собором. Здесь круглый год под звуки классической музыки цветут около 10000 различных цветов.  Живые гирлянды свисают с потолка, другие устилают землю, третьи поднимаются кустами, иные деревьями. По глади воды канала скользят, словно вальсируя под музыку, очередные цветы. Все цветочное царство столь изобильно и красочно, что в какой-то момент ловишь себя на мысли: не искусственные ли это растения. До этого столько огромных и ярких цветов мы никогда не видели. Цветы окружили нас со всех сторон. Наверное, так и выглядит райский сад, еще вспомнился сад старой волшебницы из сказки про Снежную королеву.

Оторвавшись от Эдема, мы попали на скользящий по сельской поверхности холма под соломенной крышей вполне технологичный эскалатор. В первом птичнике нас встретили самые разные экзотические птицы, они свободно ходили и летали вокруг нас, порой задевая своими крыльями. Ярко красные птицы, как архитектура эпохи Хэйан, засеменили к нам на длинных тонких ногах. Их длинные загнутые клювы выглядели весьма угрожающе, но на ощупь оказались весьма нежными и мягкими, а поведение птиц – тактичным. Кормили мы их долго, самый «умный птиц» взлетел Стасу на плечи. Все птицы находятся, так сказать, в свободном доступе и с ними можно общаться, подойдя вплотную. Хотя можно, конечно, получить клювом по своему любопытному носу, но в целом птицы весьма дружелюбны. Это, конечно, новая ступень в понимании организации птичников и зоопарков. Японцы и здесь смогли достичь удивительной гармонии.

Из всех птиц лишь пеликан медитировал с буддийским спокойствием. Но чуть позже и он встал, показав свой великанский размер. Абсолютно бесплатно японцы готовы развлечь даже одного посетителя, нам сразу стали показывать все, что умеет пеликан, предложили его погладить. Детям дали покидать ему в глотку рыбу.

Только действительно опасные птицы были спрятаны за стекло. Среди них были необычные разновидности туканов и белый попугай, активно болтающий по-японски.

В следующем вновь открытом павильоне дети и взрослые, держа на руках, кормили туканов с огромными оранжевыми клювами и неизвестных зеленых птичек. Детскому восторгу не было предела.

Номер в отеле на берегу озера был традиционно японским, с раздвижными перегородками, низким столиком, матрасами вместо кроватей и циновками на полу, по которым ходят только босяком. Номер в японском стиле напоминает маленький храм или залу дворца. Отдельной изюминкой является наличие в любом японском отеле уже горячей воды в термосе-чайнике, чая и сладостей к нему.

18 мая

В понедельник утром, из Мацуэ, проехав примерно 150 км, мы снова пересекли Хонсю и, не доезжая до большого города Окаяма, заехали в маленький городок Сёэй. Здесь расположен храм Тофукудзи 8 века, знаменитый трехъярусной пагодой, ярко алеющей на фоне зеленых холмов и вознесенной в голубое небо высокой лестницей. Найти храм с пагодой сложно, но после многочисленных расспросов местных жителей, одна японка показала нам дорогу, проследовав на своей машине перед нашей.

Еще несколько километров пути – и мы прибыли в Окаяму, особенно знаменитую своим садом Коракуэн. Сад был заложен в 17 веке, на его большой территории есть пруды, каналы, рукотворные холмистые острова, чайные домики, ручьи с изящными мостиками, множество деревьев и цветов, и даже рисовое поле и чайная плантация. Здесь же дети кормили с рук совершенно ручных голубей.

Сад был построен, чтобы расположенный здесь замок гармонично вписывался в пейзаж.

Здесь когда-то замок стоял…

Пусть мне первый расскажет о нем

Бьющий в старом колодце родник.

(Басё)

Город и замок Окаяма-дзё были сильно разрушены во Вторую мировую войну. Современное здание построено в 20 веке, лишь «Башня любования луной» осталась старой.

Замок находится теперь на другом месте, на берегу реки за садом Коракуэн. Его черные цвета подарили ему поэтичное имя «Вороний замок» У-дзё. Черные замки в Японии обычно сравнивают с вороном, а белые – с цаплей. В интерьере, как обычно представлены вещи самураев. Замок окружает небольшой и очень красивый сад, а с верхнего этажа видна вся панорама города и сада Коракуэн.

По реке мы покатались на катамаране в виде белого лебедя и полюбовались тренировкой ныряющих с высокого моста водолазов. Зрелище выглядело как настоящее шоу, например, в цирке.

Как разлилась река!

Цапля бредет на коротких ножках

По колено в воде.

(Басё)

Еще несколько часов езды на автомобиле и можно отдохнуть, поесть и поспасть в городе Химедзи.

19 мая

Небольшой город Химедзи, которому мы решили посвятить этот вторник, был уничтожен бомбардировками во время Второй мировой войны, но удивительно, что его великолепный, самый красивый самурайский замок в Японии сохранился. Благодаря этому чуду замок Химедзи-дзё предстал в своем первозданном виде конца 16 века. Именно в конце XVI — начале XVII века в Японии появляется архитектура замков. Их сохранилось немного. И наиболее характерен именно замок Химэдзи. Его белоснежные башни и стена, поднимающиеся над мощной каменной кладкой, вызвали к жизни его второе наименование — Хакуро-дзё – Замок белой цапли. Несмотря на мощь архитектуры, действительно возникает образ парящей в небе птицы. Это впечатление особенно усиливают изогнутые крыши. Ядро замка составляет башня, расположенная внутри главной цитадели. Общий план замка очень сложен, подобен лабиринту. Мы миновали более 10 ворот разнообразной конструкции, чтобы попасть к центральной башне.  Эта пятиярусная башня скрывает 6 этажей и большой подвал. С 6 этажа открылся вид на весьма зеленый и далеко не маленький город Химедзи. Замок великолепно сохранился: вероятно, на него так никто и не нападал. Между зданиями замка раскинулись зеленые полянки с цветущими деревьями – это, несомненно, прекрасный пример того, как самураям удавалось объединить фортификационное сооружение с комфортным для жилья местом, сбалансировать военную мощь и удивительное изящество.

Бабочки полет

Будит тихую поляну

В солнечных лучах.

(Басё)

В заполненном водой рву замка гуляла в поисках добычи белая цапля, смотревшаяся ожившим символом крепости. Вороний замок в Мацуэ и замок Белой цапли в Химедзи составляют удивительно гармоничную пару, как союз инь и ян.

Прямо у подножия замка наших детей очень порадовал зоопарк с самыми разными животными и птицами. Диана радостно прыгала около «толпы фламинго», здоровалась с жирафами, вместе с Никой они кормили рыбкой морского котика, пели песенку танцующему слону. Енот очень оживился, увидев нас, думал, что мы несем ему обед, очень расстроился, не обнаружив еды. Памятуя о том, что обезьянам нельзя смотреть в глаза, Диана и Ника минут 15 смотрели в упор на злющую обезьяну, доведя ту до исступления. В общем, детское счастье.

С другой стороны от замка мы обнаружили огромный ландшафтный сад, не обозначенный ни в одном путеводители, но при этом, наверное, самый красивый в Японии. Сад зонирован на множество частей при помощи бамбуковых заборчиков, таким образом, огромная территория приобретает интимность, и в каждом «отсеке» есть возможность создать свою картину мира. Интересно, что вода просачивается под этими перегородками, объединяя весь сад в единый ансамбль.

Через изгородь

Сколько раз перепорхнули

Крылья бабочки!

(Басё)

Водоемы с мостиками и низвергающимися водопадами, сотни огромных разноцветных рыб, сверкающих в темной воде и приплывающих на голос и хлопки, как собачки, чайные домики и различные беседки, самые разные цветы, благоухающие  тончайшими ароматами, крупные насекомые, порхающие от цветка к цветку, прогуливающиеся белые цапли, щебечущие птицы. Нам понадобилась большая сила воли, чтобы покинуть этой рай на земле.

Долгий день напролет

Поет – и не напоется

Жаворонок весной.

 (Басё)

От Химедзи мы направились в сторону Киото в древний город Нара. Но по дороге решили разыскать самый крупный из древнейших японских курганов. Все, что было известно о его местоположении, это то, что он расположен где-то в окрестностях Осаки – третьего по величине города Японии. Жители Осаки имеют репутацию самых расчетливых и деловых людей в стране. Здесь находится 30 тысяч предприятий, которые производят четверть промышленной продукции Японии.

Мы вышли на скоростную трассу, идущую на этот крупнейший город Японии, и попали в мир будущего. На схемы GPS было страшно смотреть, под нами, над нами, во всех направлениях пересекались извивающиеся трассы-виадуки, а под всем этим лабиринтом высились многоэтажные непролазные городские джунгли. Один город плавно переходил в другой без всякого намека на границу между ними – эта часть Японии самая густозаселенная. Панический ужас вызывала мысль о съезде с трассы и возможности затеряться в многомиллионном мегаполисе. Встреча с нами вызывала у японцев культурный шок: для них немыслимо отправится в путь по незнакомой местности без нормальной карты и GPS. Все две недели нам пришлось пользоваться картой, приобретенной еще в Москве, японские карты великолепны, суперподробны, но все – на японском языке. Кроме того, дороги в Японии очень часто не нумеруются цифрами, как в Европе, а имеют вербальные названия. Но, несмотря на все эти сложности, ощущение от езды было комфортным, адреналин вырабатывался на полную катушку и, наконец, примерно прикинув наше положение в пространстве, мы решили съехать. Интуиция и внимательное изучение имеющейся карты помогли, мы оказались примерно в паре километров от кургана. Оказалось, что он находится даже не в Осаке, а в соседнем городе, хотя все эти деления вследствие глухой застройки совершенно условны.

Здешняя гробница – это встреча с древнейшей страницей японской истории. Выделение в мифах главного божества — Аматэрасу связанно с созданием первого сильного государства из союза племен. По месту расположения это древнее государство получило название Ямато (3 — начало 6 в.). В истории культуры этот период называют Кофун (курган), так как это  было время сооружения многочисленных гробниц — курганов, достигавших иногда колоссальных размеров. Построенная в начале V века гробница императора Нинтоку, которую мы отыскали, по площади превосходит знаменитую пирамиду Хеопса в Египте. Она имеет форму замочной скважины, что можно увидеть лишь с высоты, а вблизи, гробница кажется естественным зеленым холмом. Центральная часть окружена широким рвом, заполненным водой, этот ров, окружает 2-ой зеленый холм, потом вновь ров, вновь холм №3 и снова ров. Если обойти это сооружение, то получиться около 3-х километров. В геометризме египетской пирамиды ощутимо торжество над природой, в древних гробницах Японии, напротив, видно стремление к слиянию с ней. Таким образом, с древних времен вся японская культура существует в гармонии, в единстве с природой.

Захоронения людей всегда дополнялись погребальными предметами, в кофунах на Хонсю и Кюсю найдено много ханив (глиняных фигурок людей и животных), бронзовые зеркала, оружие и украшения. Теперь все эти предметы хранятся в музеях.

20 мая

Среду и четверг мы решили провести в городе Нара. На три ночи наше семейство остановилось в 10 км от города в забавном отеле-пансионате, где японцы активно поправляют свое здоровье. Самой популярной процедурой в этом почти что медицинском центре было омоложение кожи при помощи маленьких рыбок. Сию процедуру мы каждодневно наблюдали на больших экранах при входе. Сотни маленьких рыбок обкусывают верхний слой кожи, обнажая новый молодой. Поэтому японцы в одинаковых халатах и костюмчиках ходят по территории огромного отеля с лицами цвета помидора.

В 710 году, еще до города Хэйан, была провозглашена новая столица страны Хэйдзё(кё), чуть западнее современной Нары. Именно в 8 веке начался расцвет буддизма, строились храмы и монастыри, среди которых и великий храм Тодайдзи в Наре. Именно в эти годы семья Фудзивара, впоследствии фактически правившая Японией в период Хэйан, стала самым влиятельным кланом страны. Чтобы не допустить растущее влияние буддизма, в 784 году столица была перенесена в Нагаоку, а через 10 лет в Хэйан.

Сегодня Нара – маленький, но крайне интересный город. Она была построена по образцу китайского города Чанъаня времен династии Тан. Нара стала окном Японии в окружающий мир и ассоциируется с периодом великого прогресса в истории Японии. Несмотря на пожары, перестройки зданий, некоторые храмы 7-8 веков стоят до сих пор фактически без изменений.

В северо-восточной части города на территории в 500 га раскинулся самый большой в Японии городской парк Нара-коен, в котором и стоит большинство сохранившихся храмов, а также обитает 1500 ручных оленей.

В день рождения Будды

Он родился на свет,

Маленький олененок.

(Басё, Посещаю город Нара)

Интересно, что олени появились в Японии раньше, чем люди и уже в течение многих веков бродят по Наре. Они пришли сюда с континента еще в ледниковый период. Синтоисты считают их божественными посланниками. В отличие от Миядзимы здешние животные агрессивнее. Во многих местах для них продают специальное печение, которое наглые животные во что бы то ни стало жаждут получить. Они стразу устремляются к человеку, тыкаются носами, облизывают и обнюхивают, некоторые, сражаясь за добычу, могут встать на дыбы, пытаются есть даже одежду, карты. Пока мы не избавились от всех купленных печений, олени взяли нас в плен. Наученные таким опытом, мы старались кормить 2-3-х оленей за раз, а не маленькое стадо.

Нашу прогулку по Наре мы начали с главного храма Тодайдзи, знаменитому гигантской бронзовой статуей Будды – Дайбуцу. Император Сёму построил в 8 веке этот храм, дабы защитить статую Будды Вайрочаны (все прочие Будды - его проявления). Впоследствии император стал монахом. В 12 веке храм пострадал от пожара, большинство современных зданий относятся к 16-17 векам.

Все же что-то сохранилось со времени основания. К 8 веку относятся Большие южные ворота (Нандаймон) хранящие великолепные статуи двух свирепых стражей 8 м, вырезанных из дерева знаменитым скульптором эпохи Камакура - Ункэем. Еще одна вещь 8 века – огромный бронзовый колокол. От 9 века остался большой бронзовый фонарь у входа.

Вообще, ансамбли VIII века тяготеют к грандиозности масштабов. Здесь мы увидели типичные черты архитектуры того времени: широкая центральная дорога, огромный открытый двор перед храмом, строгая симметрия и две пагоды (они не сохранились). Величественный Золотой зал, поднятый на 50-метровую высоту, и перекрывающий огромное пространство, был перестроен в начале 18 века. Он несколько меньше своего предшественника, но, тем не менее – это одно из самых больших деревянных строений в мире.

Строительство комплекса было общенациональным делом, а факт сооружения такого колосса был для страны событием огромного значения. На отливку статуи Будды, по преданию, были израсходованы все запасы бронзы в стране. Что и не удивительно: статуя Дайбуцу – самая большая в мире бронзовая статуя весом 550 тонн (включая 130 кг золота). За 1200 лет своего существования Будда множество раз реставрировался и сегодня производит очень сильное впечатление. 16-метровый Будда восседает на пьедестале в окружении статуй богини Каннон и небесных стражей.

К началу VIII века скульптура приобретает все большее самостоятельное значение в интерьере буддийского храма. Главное божество Будда (Дайтини-Нёрай) предстает в облике светоносного Русяна и врачевателя Якуси. В это же время большую популярность приобретает культ богини Каннон в ее разных ипостасях. Фигуры этой эпохи героизированы, величественны, надменны, божественная суть образов подчеркивается масштабами, преувеличенными или преуменьшенными по отношению к человеку. И в первую очередь эти качества свойственны главной статуе государства — Великому Будде монастыря Тодайдзи. Очень красиво и благородно смотрится цветовое сочетание черной бронзы статуй, золота нимбов и розоватой краски на стенах и столбах. У подножия Будды сегодня копошится куча людей разных национальностей, но Будда совершенно невозмутим.

Аромат хризантем…

В капищах древней Нары

Темные статуи будд.

(Басё)

Справа от Будды в основании одной из колонн сделано небольшое отверстие. Считается, что человеку, проползшему в него, открывается дорога к просветлению. Некоторым худым японцем это удавалось, но лучше всего детям. «Наши» - с удовольствием поискали дорогу к просветлению.

Ансамбль включает в себя еще два зала: Февральский и Мартовский. От Февральского открывается вид на Нару, а Мартовский, кстати тоже сохранился с 8 века, знаменит великолепными статуями.

Во второй половине VIII века в каждом крупном монастыре возникает скульптурная мастерская, имевшая свою манеру. Восьмирукая и трехглазая статуя богини Фукукэндзяку Каннон (746) — центральный образ алтарной композиции Мартовского зала. Эта скульптура как бы отрывается от стены-фона, обретает настоящую трехмерность и таким образом утверждает идею пространственной жизни статуи. Каннон держит в каждой руке копье, лассо или рыболовную снасть для извлечения душ грешников из мрака неведения. Обрамленная нимбом в виде расходящихся солнечных лучей, почти 4-х метровая статуя, выполненная в технике сухого лака, она олицетворяет всеобъемлющую благодать космического света буддийской веры.

Архитектура и скульптура были ведущими видами изобразительного искусства этой эпохи Нара, неразрывно связанными между собой. Позднее пластика никогда уже не играла такой роли.

От Тодайдзи, переходя от одних оленей к другим, мы отправились к синтоистскому святилищу Касуга тайся, основанному в 8 веке. Это святилище считается образцом строительства в китайском стиле – здания окрашены в красный цвет. Другие святилища Японии с красными деревянными колоннами и изогнутыми крышами описываются как храмы в стиле Касуга. Как и все синтоистские святилища, все здания здесь разрушались и перестраивались заново каждые 20 лет. Последний 56-ой раз они были возведены в конце 19 века. У японцев никогда не было ощущение исторической ценности старых зданий.

Вдоль 800-метровой дороги к храму стоит около 2000 каменных фонарей – как всегда подарки верующих. А еще 1000 уже бронзовых фонарей свисает с карнизов зданий. Их зажигают дважды в год и это, несомненно, фантастическое зрелище.

Священное дерево с синтоистской косичкой по толщине можно сравнить с египетской колонной. Таких деревьев в Японии много и их очень почитают.

Отдельное впечатление – это синтоистские священнослужители (обоих полов). Синтоистские священники в своих черных вертикальных шапочках в белом одеянии с голубыми штанами устойчиво напоминали мне людей в костюме петушка. Девушки обычно носят красные юбки-штаны, белые рубахи и очень сложные прически с украшениями. Дружелюбными их, в отличие от буддистских монахов, не назовешь и их категорически нельзя фотографировать.

Мы вышли за пределы Нара-парка и на его окраине нашли храм Син-Якусидзи 8 века. Здесь в Главном зале хранится 2,4-метровая статуя Якуси-Нёрай (Будды-исцелителя) в окружении 12 божественных полководцев. Забавно, но в реальности их 11 – один пребывает в самовольной отлучке.

Мы вновь пересекли почти весь парк, весьма упарились, и недалеко от Храма Тодайдзи погрузились в прохладу Национального музея Нары. Он занимает два огромных здания, и содержит впечатляющую коллекция буддийского искусства эпох Камакура и Эдо, а также археологические находки района Нара.

Рядом с центральным вокзалом, в 500 м от музея находится один из главных буддийских храмов города – храм Кофукудзи, основанный в 7 веке. Этот храм был основан предком семьи Фудзивара и в период расцвета в эпоху Хейан насчитывал 175 зданий. Но во время войны 12 века здания храма были сожжены, позже они были восстановлены. Но пожар начала 18 века уничтожил результаты восстановительных работ. Все же что-то сохранилось. Восьмиугольный зал и трехъярусная пагода стоят с периода Камакура. Пятиярусная пагода и Восточный золотой павильон сохранились с начала 15 века. Эта немаленькая пагода очень красиво отражается в глади большого озера. Сокровищница (ныне музей) содержит великолепную коллекцию скульптуры.

Рядом с храмом Кофукудзи у вокзала проходит ресторанная улочка, где мы к великой радости нашего оголодавшего желудка поужинали.

После ужина дети возжелали вновь покормить оленей. Печенья уже не продавали, пришлось купить какой-то кекс, не очень понравившийся местным животным. В отличие от оленей Миядзимы здешние – очень избалованные. Огромный пакет с коробкой от кекса я положила у дерева, планируя потом найти мусорку. Нара не очень чистый город, мусорных корзин почти нет – видимо, их разоряют олени. Донести пакет до цели мне не удалось. Уже через мгновенье огромная черная ворона подняла весь пакет с мусором и скрылась в неизвестном направлении. Да, японцы не просто живут в гармонии с природой, но позволяют этой природе даже вытеснять себя из города. И животные могут сесть на шею и обнаглеть: олени и вороны Нары, а также голуби и рыбы по всей Японии – тому доказательство.

21 мая

Четверг – наш второй день пребывания в Наре, - был посвящен ближайшим окрестностям города.   

Храм Хорюдзи – самый великий из японских храмов, он был основан в 607 году принцем Сётоку. Невероятно, но четыре здания храма сохраняют свой облик уже 1300 лет. Таким образом, они являются старейшими деревянными сооружениями на нашей планете!

Это единственный сохранившийся до нашего времени храмово-монастырский комплекс сохранил черты раннесредневековой китайской архитектуры. А в дальнейшем буддийские храмовые комплексы становились прообразом городских поселений.

Первые буддийские храмы Японии имели два типа планировки: симметричную (по оси север-юг, это был распространенный на континенте тип) и асимметричную (асимметричное расположение двух главных построек — храма и башни-пагоды). Асимметричную планировку мы увидели в Хорюдзи.

Монастырь разделен на две части: большую западную и малую восточную. Как и в Китае, опорой тяжелых крыш служила сложная системы кронштейнов, конструкция которых обладала к тому же и сейсмоустойчивостью, например пагода имела центральную ось, выполненную из цельного ствола гигантского кипариса-хиноки. Великолепная пагода Годзю-но То 7 века и высотой 33 м – самая старая в Японии. На первом этаже пагоды находятся глиняные скульптуры, изображающие сюжеты буддийских мифов. Среди них очень знаменитая сцена нирваны Будды.

Как уже стало ясно даже на примере сокровищ Нара-парка, восьмой век стал периодом самого высокого расцвета скульптуры в Японии на протяжении всей ее истории.

Главное синтоистские божество богиня солнца Аматэрасу была отождествлена с Буддой бесконечного света — Русяна. Соответственно, и многие другие древнеяпонские божества были приравнены к буддам и бодхисаттвам, стражам небесных врат и т. п.

Буддийская иконография складывалась на протяжении многих веков и представляла собой унифицированный язык символов, принятый на громадном пространстве Центральной, Юго-Восточной и Восточной Азии. Первые буддийские статуи были привезены в Японию из Кореи в VI веке. Триада Сяка в Кондо (Золотом зале) Хорюдзи как раз относится к самой ранней буддистской скульптуре в Японии. В этом же зале сохранились фрески, изображающие рай.

 Триада была исполнена в 623 году мастером Тори, это написано на нимбе. Высота центральной статуи 86, 4 см. Группа состоит из сидящего на троне со скрещенными ногами Будды Шакьямуни и стоящих справа и слева от него бодхисаттв. Фоном служит единый высокий нимб с орнаментом и 7 небольшими рельефными изображениями будд. Образ торжественный и монументальный, но при этом и очень условный, схематизированный, тяготеющий к плоскостности рельефа. Лики застылы и неподвижны, смотрят невидящим взглядом.

Сегодня в ансамбль входят также сооружения эпох Камакура и Хэйан, постройки 15-19 в. и открытый в конце 20 века зал, в котором хранится замечательная деревянная статуя богини Каннон. Большой зал для проповедей (Дайкодо) и статуи, находящиеся в нем, относятся в 10 веку. Западный круглый зал (Сайэндо) 13 века стоит на холме  и от него открывается вид на главную часть комплекса. За восьмиугольным Залом мечтаний (Юмэдоно) спрятался маленький женский монастырь. Большинство сокровищ Хорюдзи находятся в Токийском национальном музее, но около тысячи экспонатов остались в Галерее храмовых сокровищ.

Мы гуляли по Хорюдзи рано утром фактически в гордом одиночестве, вездесущих школьников начали завозить автобусами часа через 2-3 после нашего прибытия. И этот факт еще сильнее усилил наше впечатление от столь великолепного комплекса-шедевра.

В нескольких километрах от Нары, на расстоянии около 800 м друг от друга расположены еще два храма-комплекса: Тосёдайдзи и  Якусидзи. Первый был построен в 8 веке знаменитым китайским монахом Гандзином в китайском стиле. Статуи внутри Кондо, включая фигуру Будды Вайросаны, вырезаны китайским скульптором. Гандзин попал в пять кораблекрушений, страдал от оппозиционно настроенных китайских бюрократов, болел и стал слепым, - все эти события отложили его прибытие в Японию на 10 лет. Но он все-таки добрался! Да, нам прибытие в Японию далось полегче.

Храм Якусидзи был основан в 7 веке, постройки того времени не сохранились, за исключением пагоды Тото высотой 33 м, построенной в 730 году. Она удивительно изящна и хитроумно построена: ее три яруса выглядят как все шесть. Кондо симметрично фланкируют 2 пагоды: старая Тото и более поздняя. В Кондо хранится Троица Якуси — признанный шедевр бронзовой скульптуры. Центр группы — сидящий на высоком пьедестале в канонической позе Якуси-Нёрай на фоне великолепного рельефного нимба. Справа и слева на пьедесталах в виде лотосов стоят фигуры бодхисаттв.  Лицо Якуси-Нёрай — тип отвлеченной идеализированной красоты, сочетающей спокойствие и возвышенную отрешенность. Бодхисаттвы опираются на одну ногу, отчего фигуры лишаются статичности, оказываются одушевленными мягким движением. Здесь нет застылости Триада Сяка Хорюдзи. Эти статуи трехмерны и объемны.

В Наре и ее окрестностях сохранилось множество курганов. Примерно в 1 км от храма Тосёдайдзи мы нашли небольшой кофун, окруженный только одним широченным рвом, и вновь поразились удивительной гармонии этой архитектуры, выглядящей как зеленый холм, форма которого видна только божествам, взирающим с облаков.

22 мая

Переночевав еще одну ночь в отеле с бедными голодными рыбками, которые вынуждены питаться человеческой кожей, мы покинули древнюю столицу Японии и направились на полуостров Кии. Префектура Нара плавно перешла в префектуру Вакаяма-кен. Многое изменилось здесь после строительства аэропорта Кансай около города Вакаяма. Но, в целом этот район мало затронут достижениями японской цивилизации, по сравнению с другими областями Кансая. Даже прибрежная зона остается почти нетронутой. Здесь сложнее добраться в нужный населенный пункт, поезда в основном местных линий (как и автобусы) движутся медленно. Автомобильное движение тоже ползет с черепашьей скоростью 40 км/час. Не имея хорошей карты, мы поползли в общем автомобильном потоке, слегка петляя и плутая по разным трассам, вглубь Вакаямы.

В национальном парке Коя Рюдзин находится гора Коя-сан – известный на всю Японию буддийский горный приют. Говорят, что из 300 млн буддистов, треть – японцы. Поэтому неудивительно, что каждый год эту горную «страну буддизма» посещает более миллиона человек, такие туристы как мы – в меньшинстве, в основном сюда съезжаются паломники.

На высоте 1000 м лежит большое плато площадью 12 квадратных км. Именно на этой горе монах Кукай, основатель буддийской секты Сингон, основал в начале 9 века первую духовную школу. В это особое, можно сказать священное место (как, например, и на гору Фудзи) до конца 19 века не допускались женщины. Так что нам повезло с прибытием в начале 21 века! Теперь даже религиозность не является обязательным условием для посещения. А в Греции на Афон до сих пор не пускают женщин. Все – таки страны разные, а дискриминация женщин везде одинаковая…

Частые пожары, к сожалению, не пощадили многие здания 12 века, поэтому большая часть построек была реконструирована вообще в 20 веке. Но есть и уцелевшие постройки 14-16 веков.

При подъезде нас встретили огромные красные ворота. Коя-сан разделена на две зоны. В первую часть (Дандзёгоран) входит великолепная Сокровищница, хранящая тысячи экспонатов, огромный бело-коричневый храм, две пагоды (красная и бордово-золотая), а также небольшие деревянные резные храмики 14 века, построенные для адских демонов. Резьба по дереву на Коя-сане – настоящее произведение искусства.

Самое потрясающее место здесь – это храм Конгобудзи, возведенный в 16 веке все тем же, кучу всего построившим, сегуном Тоётоми Хидэёси. Прекрасные расписанные художниками школы Кано перегородки украшают храм. А огромный дзенский сад камней, словно водоем, «омывает» постройки с нескольких сторон, рождая «картины для любования», от которых невозможно оторваться. На огромной извивающейся, равномерно причесанной территории светлого гравия «всплывают» темные, переливающиеся разными оттенками, камни-скалы, камни-животные, вокруг них гравий образует многочисленные круги.

В этой же части Коя-сан мы нашли два небольших резных с красными и позолоченными резными деталями мавзолея семейства Токугава. Мавзолеи и многочисленные монастыри, в которые мы заглядывали, стоят в кедровых рощах, периодически легкий туман, как живое существо, проплывает среди зданий и деревьев, иногда окутывая их и скрывая от взора. И туман, и воздух, и даже листва деревьев, и, казалось, мы сами – все на Коя-сан пропитано благовониями.

Ты стоишь нерушимо, сосна!

А сколько монахов отжило здесь,

Сколько вьюнков отцвело…

(Басё, В саду старого монастыря)

Окружающую тишину нарушают лишь шаги монахов и паломников. Буддистские песнопения и звон колоколов лишь подчеркивают звенящую тишину.

Колокол смолк вдалеке,

Но ароматом вечерних цветов

Отзвук его плывет.

(Басё)

Вторая «зона» Коя-сан называется Окуно-ин – и это в первую очередь кладбище. Сто тысяч могил и памятников начиная с древних времен и заканчивая недавно поставленными, развертывают своеобразную историческую летопись достойных сынов Японии, живших на протяжении 1200 лет.

Замшелый могильный камень.

Под ним – наяву это или во сне?-

Голос шепчет молитвы.

(Басё)

Постепенно кладбище поднимается вверх, вокруг клубятся облака, древние памятники на могилах становятся достойны собрания Токийского национального музея. На самом верху стоит мавзолей великого Кукая, а также невероятный фонарный зал с 11 тысячами светильников, из которых два фонаря горят непрерывно, как вечный огонь, начиная с 10 века. Монах Кукай изучал буддизм в Китае, а потом основал в Японии секту Сингон. Его жизнь окутана легендами о сотворенных им чудесах.

Хочешь проведать,

Что называлось душой

Этого старца?-

Ветер ответит тебе,

Мчащий в просторах небес.

(Рёкан)

Около 50 из 120 (хорошее количество!) здешних храмов предоставляют возможность переночевать, которой мы не преминули воспользоваться. Обычных отелей здесь нет.

На ночь мы заказали «номер» в одном из монастырей. Это совершенно невероятно – прикоснутся к жизни буддистских монахов на Коя-сан. Пройдя в ворота мимо двух страшных охранителей, мы оказались во внутреннем дворе, подождав минут 10, привлекли к себе внимание одного из монахов, который и позвал настоятеля. Видимо нам полагалась лучшая келья монастыря. По узким коридорам нас провели на второй этаж в достаточно просторную комнату с традиционными циновками, низким столиком и подушками для сидения вокруг него. На столе ждал теплый чай с вафлями местного производства. Как я отмечала, в Японии в каждом районе пекут свои кондитерские изделия, самые вкусные киотские мы вспоминали очень часто. Нишу в стене украшал свиток, на полу стояла икебана. Помещение было разделено на две части ездящими перегородками, за которыми в дальней части нас ждали матрасы для сна. Вид с балкончика на очаровательный ландшафтный сад завораживал. Это был самый настоящий великолепный храм и при этом мы в нем жили!

Монах с истинно буддистским спокойствием притащил все наши гигантские чемоданы по крутой винтовой лестнице. Только в Японии монахи и стройные женщины-служащие отелей на шпильках с улыбкой на лице волокут ваш тяжеленный багаж хоть на пятый этаж по лестницам и говорят вам «спасибо, спасибо» за попытки оказать свою помощь. Их удивленные лица свидетельствуют о том, что до этого эту самую помощь им никто не предлагал, искренняя благодарность за вашу невероятную доброту озаряет их лица.

Монах принес и взрослым и детям костюмы, похожие на одежду монахов, и пригласил спуститься в ней на ужин. Утром мы были приглашены на молитву и завтрак в этой же одежде. Мы предполагали ужинать вместе с монахами и другими ночующими посетителями. Поэтому оказавшись в большой комнате с раздвижными перегородками, украшенными тиграми и пейзажами, сидя на мягких подушках вокруг низких столиков, ждали остальных. Но никто не появлялся. Мы начали разглядывать весьма обильный ужин и обнаружили, что все блюда поданы в количестве 4, а значит, весь этот царский пир был подан только нам. Зеленый чай, рис и апельсины все съели с удовольствием. Остальная еда давалась сложнее. Нам полагалось есть овощи и папоротники во фритюре, суп, и еще несколько вообще не идентифицированных блюд.

Было ясно, что если оставить ужин нетронутым монахи обидятся. Зашел настоятель монастыря, одел всем на руки красивые плетеные фенечки, удивился, как медленно мы едим, расхвалил наивкуснейшие царские блюда, стоящие перед нами, и ушел. Нам пришлось есть и, благодаря Стасу и Нике, где-то половину мы осилили. Никуся съела все четыре супа со словами: «Ну что же делать, придется съесть». Потом мы тихо сбежали в свою комнату и сладко уснули на 4-х матрасах, овеянные запахами благовоний и свежей обильной растительности за окном.

Так легко-легко

Выплыла – и в облаке

Задумалась луна.

(Басё)

23 мая

В воскресенье рано утром, получив в подарок от настоятеля деревянные ложки для риса, мы тронулись в дальний путь к самому главному синтоистскому святилищу Японии.

Удивительно, но даже при том, что Япония – густонаселенная страна, в ней есть совершенно дикие районы. Два часа медленного пути по петляющей с горы Коя-сан дороги и потом ползущей по мелким населенным пунктам, и мы свернули в заросшие холмы с очень редко встречающимися деревушками.

Весеннее утро.

Над каждым холмом безымянным

Прозрачная дымка.

(Басё)

Еще через час нас оглушил грохот. С ревом, взлетая в воздух и падая вниз, перелетая через препятствия, носилось множество мотоциклистов. Байкерская тренировка была похожа на настоящее шоу каскадеров. Поблизости от взрослых в полной экипировке тренировался мальчик лет семи, сначала его слегка смущали две юные зрительницы Ника и Диана, но потом он осмелел и продолжил свои спуски и подъемы.

Еще несколько часов пути и мы въехали на восточную оконечность Кансая на территорию Национального парка Исэ-Сима. Главной достопримечательностью Сима-ханто является синтоистское святилище Исэ дзингу, почитаемое на протяжении 1700 лет.

Из многих тысяч синтоистских святилищ Японии Исэ дзингу – самое значительное. На его территории находятся сотни малых святилищ, посвященных разным божествам.

Святилище разделено на две части: Внешний храм Гэку, который посвящен божеству пяти злаков и Внутренний храм Найку, построенный в честь богини Аматэрасу. Две части комплекса находятся друг от друга на расстоянии 6 км. Это очень простая деревянная неокрашенная архитектура с соломенными крышами и, чтобы ее понять, надо вернуться в древние времена, в период Яёй или «ранняя весна» (300 г. до н.э. – 300 г. н.э.).

Период Яёй — время зарождения архитектурного мышления. В то время как жилища людей представляли собой примитивные землянки, амбар, хранивший урожай, был поднят на сваях для предохранения от наводнений и грызунов, он выделялся своими формами и общественной значимостью, получившей символически религиозный смысл. Перед ним совершались массовые обряды — мистерии. Сам амбар имел простую геометрическую форму и был построен из массивных деревянных бревен, перекрещенных по углам, крыша нависала над глухими стенами. Эта форма получила развитие в храмовом зодчестве последующих веков. Святилище Исэ – классический пример, сохранившийся до наших дней благодаря традиции полной реконструкции комплекса каждые 20 лет, впервые произведенной в VII веке. В 1993 году здания были снесены и построены снова в 62-й раз. Каждый раз они строятся из дерева кипариса, специально привезенного с гор. Характерной чертой, пришедшей от древних амбаров, являются декоративные тиги – деревянные перекрещенные балки, выступающие на конек крыши.

В храме помещаются лишь священные символы — атрибуты божества, и входить внутрь разрешалось только верховному жрецу, его функцию впоследствии всегда исполнял император. Считалось, что невидимые боги населяют храм и окружающее его пространство. Главные, внутренние залы находятся за несколькими заборами, причем некоторые ограды столь грандиозны, что за ними видны лишь крыши. Здесь ощущается благоговение миллионов верующих, живших на протяжении 1700 лет. Место слишком священно для обывателя, поэтому фотографировать ничего нельзя, атмосферу дружелюбной не назовешь: за каждый двоим шагом и взглядом следят «надсмоторщики».

К святилищу Найку мы проталкивались по шумной, по случаю воскресенья, жаркой, с бесконечными магазинчиками и кафе улочке. Здесь же и пообедали, нырнув в японскую толпу.

Главный зал Найку, построенный в честь богини солнца Аматэрасу – главной синтоистский богини и матери первого японского императора, самый знаменитый древний синтоистский храм в Японии. В нем хранится бронзовое зеркало, по преданию, подаренное первому императору самой богиней.

Говорят, что быть синтоистом – это значит быть японцем. Эта древняя языческая религия основывается на культе божеств природы и предков-богов, присутствующих абсолютно во всем. Все жители Японии, в чем мы частично могли убедиться, в большей или меньшей степени соблюдают синтоистские ритуалы. Например, около 70 млн. человек посещают в Новый год святилища, чтобы помолится богам.

Очень часто и здесь в Исэ и в других синтоистских святилищах встречались деревья с многочисленными белыми бумажками – к веткам привязывают листочки бумаги с заветными желаниями, и дерево кажется усыпанным снегом.

Для современного европейца весьма необычно зрелище языческих обрядов, в которых участвуют серьезные деловые люди в костюмах. Священнослужители и храмовые прислужницы были одеты, как всегда, очень красочно. И мне по-прежнему напоминали птиц.

Отгоняя злых духов, священнослужитель машет зелеными ветвями в направлении четырех сторон света. Ему помогают прислужницы, совершающие круговые движения, напоминающие движения в состоянии транса. На синтоизм повлиял древний Китай со своим культом предков. Считается, что каждый человек после смерти становится божеством ками. Эта религия далека от догм, в разных местах исповедуется в различных вариациях.

Синтоизм боится всего нечистого, поэтому перед входом ополаскивают руки и рот, а потом тянут за шнур колокола перед алтарем, чтобы оповестить бога о своем приходе, кидают монетки в ящик и дважды хлопают в ладоши. Этот ритуал мы выучили наизусть, дети исполняли его каждый раз с нескрываемым удовольствием.

Трудно сказать, сколько сегодня истинно верующих людей, ведь сказал же поэт-монах Сайгё еще в 18 веке: «Я ничуть не уверен, что что-то снизошло на меня там».

«В  сущности, синто – это обожествление природы, рожденное восхищением ею.  Японцы  поклонялись предметам и явлениям окружающего  мира не из страха перед непостижимыми и грозными стихийными силами, а из чувства благодарности к природе за то,  что, несмотря  на  внезапные  вспышки своего необузданного гнева, она чаще бывает ласковой и щедрой.     Именно синтоистская вера воспитала в японцах чуткость к природе, умение наслаждаться  ее   бесконечной  переменчивостью,  радоваться  ее  многоликой красоте.     Синто  не  требует  от верующего  ежедневных  молитв – достаточно лишь присутствия на  храмовых  праздниках и  приношений за исполнение обрядов.  В быту  же  исповедующие  синто проявляют  себя лишь  религиозным отношением к чистоте. Поскольку грязь  отождествляется  у  них со  злом,  очищение служит основой всех обрядов.     Присущее  японцам  чувство общности с природой, а  также чистоплотность имеют, стало быть, очень глубокие корни», - пишет Сидней Кларк (Все о Японии. Нью-Йорк. 1961).

В 10 км от Исэ в местечке Футамигаура находится еще одно синтоистское святилище, знаменитое двумя небольшими скалами, выступающими над поверхностью моря. Скал здесь много, но именно две были выбраны и названы «мужем и женой». Каждый год на 5 января во время синтоистского праздника их символически женят, связывая священным соломенным канатом.

Одна скала побольше, она украшена маленькими ториями, к маленькой скале спускается охристый канат. А вот при определенном ракурсе за двумя скалами появляется кто-то третий. Эта скала весьма лукаво выглядывает из-за «спины мужа». В общем, типичная история…

 Прямо напротив «мужа и жены» построен великолепный морской зоопарк. Как и всякий Японский парк живых существ, он полностью интерактивен. По сравнению с другими странами это совершенно иная ступень развития индустрии развлечений. Причем эта ступень опять-таки вновь дает возможность ощутить единство и гармонию с природой.

Дети играли с дельфином в мячик, близко наблюдали кормление моржей и котиков – могли покормить сами, но боялись. Всех можно было погладить, подойдя к животным вплотную. Пройдя через аквариумы с рыбками, в одном из которых плавала огромная черепаха, мы оказались в зрительном зале, где тренировались морские котики. Зрителей уже не было, но заметив нас, дрессировщики решили показать представление котиков только для нас. Причем это спонтанное представление было на уровне лучших цирков и дельфинариев мира. Сидя в первом ряду, было ощущение, что в любой момент котик выскочит тебе на колени и поцелует в щеку - так близко к нам они выпрыгивали, окатывая брызгами.

24 мая

Переночевав в Исе, в понедельник рано утром мы вновь отправились в сторону Киото и Нары.

Восточнее Киото находится самое большое озеро Японии – это озеро Бива, получившее свое название за схожесть очертаниями со старинной японской лютней бива. На берегу озера раскинулся городок Оцу, известный храмом Исиямадэра 8 века. Но не древность храмового комплекса, красиво поднимающегося по склонам холма с живописными скалами, привлекла нас сюда. А имя великой Мурасаки Сикибу! Здесь сохранился небольшой зал, где более тысячи лет тому назад эта писательница эпохи Хэйан создала первый в мире роман «Повесть о Гэндзи». Сегодня эту комнату украшает ее восковое изображение перед рукописью.

В 8 км северо-восточнее центра Киото высится гора Хиэй-дзан, на которой находится горнолыжный курорт, множество развлекательных центров и отелей. С горы открывается панорама озера Бива и окружающих населенных пунктов. Наверное, это озеро по значимости для японцев можно сравнить с Женевским в Швейцарии.

В первую очередь Хиэй-дзан  знаменита буддистскими храмами. В 9 веке здесь была основана секта Тэндай, которая примирила буддистское учение с синтоистскими божествами. Храм здесь был построен, чтобы защищать город Киото от сил зла.

Храмовый комплекс Энрякудзи – это фактически целый город с более чем 3 тыс. зданий. Пока был жив основатель секты Сантё, даже императоры изучали буддизм именно здесь. А вот в 11 веке некоторые монахи стали разбойниками и нападали на жителей города. В 16 веке один сёгун, боровшийся с могуществом монахов, сжег здесь многие постройки, которые были восстановлены уже в 17 веке, причем монастырь даже расширился. Сегодня эту территорию можно разделить на две части: Тото и Сайто. Первая часть – основная, более шумная, здесь мы наблюдали красочную буддистскую церемонию, сопровождаемую заунывными звуками музыкальных инструментов. Вторая часть – среди высоченных кедров погружена в умиротворяющую тишину.

Спустившись с горы, мы вновь направились в древнюю Нару. Первым делом покормили оленей, к которым наши дети воспылали пламенной страстью, а потом начали поиски маленького отельчика, затерявшегося где-то в самом центре прямо около храмов Нара-парка. Никак не могли его обнаружить, поэтому обратились к подъехавшему к своему дому японцу. С невозмутимым видом этот господин в костюмчике достал из машины книгу формата А4 и толщиной около 8 см. Дети поинтересовались не карта ли мира у него в руках. Это была подробная топографическая карта Нары с каждым домом, телефоном и т.д. Он потратил минут 10 на поиски, потом сделал еще пару звонков и нашел наш отель. Еще минут 5 подробно объяснял нам, как его найти. Все это было совершенно с таким видом, словно ему каждый день приходится искать для туристов отели и вообще, будто у него куча свободно времени. Потом с невозмутимым видом убрал «карту мира» в машину, раскланялся и отправился по своим делам. А мы еще минут 10 стояли в легком шоке от японского супер гостеприимства.

Наш небольшой отель оказался великолепным рёканом – то есть отелем в японском стиле, повторяющим традиционный японский дом. Мы уже оказывались в подобных отелях, но именно этот впечатлил нас по-настоящему. Здесь соединились все плюсы и особенности таких заведений. Сразу перед входом мы, как всегда, сняли уличную обувь и поставили её в специальные ящики, одели приготовленные для нас тапочки и дошли в них до номера. По номеру ходить можно только босиком или в носках, чтобы не повредить постеленные татами. Перед входом в туалет тоже стоит специальная обувь, которую надо не забыть снять при выходе, потому что ходить по дому в обуви для туалета – дурной тон.

В нашей большой и просторной комнате, как всегда с нишей в стене, украшенной свитком и икебаной, нас ждали кимоно, причем идеально подходящие по размеру, включая маленькие для детей. В этой одежде можно и спать и есть, и ходить по рёкану. Несколько девушек в традиционных костюмах подробно нас все показывали и объясняли, предлагали ужин за низким столиком. Перед сном горничная разложила на полу четыре матраса и застелила их постельным бельем. Все эти вещи хранятся во встроенных шкафах.

В нашем номере была своя ванная. Но самое интересное в рёкане это общие ванны, я с девчонками отправилась в женскую, а Стас в гордом одиночестве в мужскую. Других посетителей не было, поэтому мы переговаривались через стену. Большая ванна, размером с маленький бассейн заполнена горячей (почти кипяток) водой, подающейся из горячих минеральных источников. Погружаться в ванну сразу нельзя, предварительно обязательно нужно хорошо вымыться. Вода была настолько горячей, что полежав 5 минут, приходилось бегать обливаться прохладной водой – получились такие контрастные процедуры. Лежа в ванной, которая находилась на улице, мы вдыхали свежий вечерний воздух из Нара-парка и любовались видом пагоды храма Кофокудзи, подсвеченной яркими огнями. После ванны нас ждали разные кремы, естественно фены, холодная и горячая питьевая вода и т.д., а в номере горячий зеленый чай с печеньем.

25 мая

Во вторник с утра пораньше, пока еще мало туристов, мы отправились к знаменитому монастырю Бёдоин, прозванному павильоном Феникса, в местечке Удзи, расположенном в 15 км от Киото.

Своим возникновением Амида-до монастыря Бёдоин обязано учению секты Дзёдо (Чистой Страны). Это учение полностью соответствовало мироощущению и идеологии аристократии. Оно было основано на вере в Будду Амитабха (Амида-Нёрай) и стало одной из форм популярного буддизма. Считалось, что простое повторение имени божества гарантирует после смерти возрождение в «Западном раю Амиды». Амида-до (Зал Амиды) начинают строиться по всей стране и нередко считаются частными храмами феодалов. Таким образом, постепенно складывается новый тип буддийского храма-дворца, основная идея которого состояла в воспроизведении в целях утверждения веры прообраза рая Амиды на земле. Здесь хэйанские аристократы проводили время, участвуя в эффектных театрализованных церемониях, больше похожих на праздники, чем на богослужения. Особое значение приобретал сам характер убранства храма — поклонение красоте во всех ее видах становилось элементом религии. Это очень важный момент: поклонение красоте до сих пор на все 100% пронизывает японскую культуру, включая элементарный быт.

Зал Амида-до монастыря Бёдоин 1053 был одним из самых великолепных храмов-дворцов. Он называется павильоном Феникса за изображение этой фантастической птицы на кровле. Удивительно, но все постройки комплекса сгорели в 14 веке, а главный зал сохранился без изменений с 11 века. Простой основной объем храма дополнен крытыми галереями, придающими зданию более живописный, декоративный характер. Благодаря своим пристройкам-галереям павильон напоминает Феникса с раскинутыми крыльями. Здание стоит на пруду и отражается в воде изогнутыми крышами, стройными колоннами, происходит как бы удвоение красоты.

Главная святыня храма — статуя Амиды-Нёрай, сидящего на лотосовом троне под пышным резным балдахином на фоне великолепного нимба – создана мастером Дзётэ. Почти трехметровая золоченая статуя Амиды отличается совершенством пропорций, чистотой и гармоничностью силуэта. Интерьер центрального зала, где помещалась статуя, имел пышное убранство. Потолок, балки расписаны многокрасочным цветочным орнаментом, колоны покрыты лаком и инкрустированы перламутром. 52 вырезанные из дерева статуэтки бодхисаттв, танцующих и играющих на музыкальных инструментах, прикреплены в верхней части стены. Любая деталь украшена золотой насечкой, гравировкой, эмалью. Росписи на сюжет Сошествия Амиды Нёрай на землю покрывали стены храма. Эти росписи дают понять, насколько зыбка и неопределенна была линия, разделявшая в сознании людей того времени земную реальность и потусторонний рай.

Другой жанр — храмовые сады стали непременной принадлежностью амидийского культа. Павильон Феникса окружает красивейший ландшафтный сад, из которого каждый раз открываются новые виды на храм. Хэйанский период стал временем первого расцвета собственно светского художественного творчества в Японии.

Само местечко Удзи считается одним из первых в Японии мест, где появились чайные плантации. Здесь на реке под изогнутым красным мостом ловят рыбу, используя бакланов. Такой способ рыбной ловли пришел в Японию из Китая.

Между Удзи и Киото стоит храм Мампукудзи, основанный в 17 веке. Этот комплекс интересен тем, что был построен в китайском стиле времен династии Мин. Огромные сооружения и соответственная территория напомнили нам о близости к Киото с его городами-храмами. И так захотелось снова остаться в этом невероятном городе еще хотя бы на недельку. Но надо ехать дальше…

В этом монастыре готовят для буддистских церемоний особую рыбу. Ее же огромную деревянную скульптуру мы увидели подвешенной у входа в храм. По «намятому боку» рыбы было очевидно, что по ней бьют колотушкой, отгоняя злых духов. В раскрытой пасти чудо-рыба держала шарик, наверное, жемчужину мудрости, которая встречается у дракона.

Обогнув Киото, мы вновь направились к озеру Бива в город Хиконе, расположившийся на восточном берегу. По дороге любовались многочисленными рисовыми полями.

Какое блаженство!

Прохладное поле зеленого риса…

Воды журчанье…

(Басё)

Маленькие, салатовые, вертикально торчащие из поля, залитого водой, росточки кажутся такими маленькими и нежными, но при этом сильными как бамбук. Рисовое поле со стройными рядами зеленых вертикальных палочек такой же символ Японии, как Фудзи или тории Миядзимы.

Не успела отнять руки,

Как уже ветерок весенний

Поселился в зеленом ростке.

(Басё)

Городок Хиконе прославился своим самурайским замком 17 века. Хорошо сохранилась белая сторожевая башня, на которую открывается живописный вид из огромного ландшафтного сада с водоемами у подножия замка. А в городском музее собрана коллекция доспехов и оружия самураев, и также маски театра Но.

26 мая

Переночевав в Хиконе, в среду утром мы направились в центральный Хонсю, в самый центр Японии, к городу Нагоя. В ее окрестностях находится маленький симпатичный городок Инуяма, знаменитый небольшим четырехъярусным замком Инуяма-дзё, стоящим на утесе над рекой. Этот один из самых красивых японских замков был построен в 16 веке и до сих пор не перестраивался – таким образом, это самый старый сохранившийся с тех времен замок. С противоположного берега реки замок, вознесенный над зеленым холмом, кажется маленькой игрушкой.

У подножия замка мы погуляли в ландшафтном саду Уракуэн с чайными домиками. Около Инуямы находятся два интересных синтоистских святилища: фаллическое мужское и аналогичное женское. Первым мы нашли женское святилище Оагата дзиндзя, стоящее среди леса. Здесь девочки оставляют кукол, прощаясь с детством. Самое забавное – крохотные ворота тории, в которые нужно пролезть, чтобы избавится от бесплодия, что с удовольствием сделали Ника и Диана. Деревянные коряги и камни на территории святилища напоминают женские гениталии.

Мужское святилище искали долго, но все же – нашли. Тагата дзиндзя – одно из 40 оставшихся в Японии фаллических святилищ. В главном зале поклоняются огромному деревянному пенису, молятся о мире на земле, о богатом урожае. Пенисов разных размеров здесь огромное множество, некоторые из них – невероятных размеров. Камни на территории тоже символизируют мужские детородные органы.

Нагоя – четвертый по величине город страны, здесь даже есть метро. Своего расцвета город достиг в 16 веке, а в начале 17 века был построен замок Нагоя-дзё. Как и многие замки, он был разрушен в 1945 году, поэтому в 1959 году была построена бетонная копия с золотыми дельфинами на крыше, такими же, как и у разрушенного замка. Около замка развернулась огромная выставка маленьких цветущих деревьев. Количество и яркость цветов были настолько непривычны, что порой казалось, будто цветы – искусственные.

Вечером мы отправились на автобусе в другую часть города в Музей искусств Токугава, хранящий огромную коллекцию, жемчужиной которой является «Свиток Гэндзи» - самый старый сохранившийся иллюстрированный вариант «Повести о Гэндзи» Мурасаки Сикибу.

Рядом с музеем в чудном ландшафтном саду вокруг пруда прогуливалась пара новобрачных. Жених и невеста в красочных свадебных одеяниях позировали фотографу, к которому я присоединилась, дабы запечатлеть это великолепное зрелище.

В реальной жизни молодые могут носить ультрасовременную одежду, увлекаться всем европейским, но на свадьбу они обязательно облачатся в традиционный костюм. И ведь до сих пор 2/3 браков в Японии совершаются по воле родителей.  «Вопреки первому  впечатлению,  что в облике Японии сегодняшний  день полностью  заслонил  вчерашний,  незримое присутствие  прошлого  сказывается доныне.  Словно  камень,  лежащий  на  дне   потока,   оно  не  выпирает  на поверхность, но дает о себе знать завихрениями и водоворотами», - очень верно пишет Овчинников. Хотя, например, у меня не было выше описанного первого впечатления.

Переночевали мы в отеле прямо рядом с замком, из окна номера открывался крайне урбанистический вид на небоскребы и многоуровневые развязки. Именно по таким дорогам мы и приехали в Нагою, пользуясь фактически «картой мира» и двигаясь интуитивно.

27 мая

В четверг утром мы продолжили знакомство с Нагоей. Один из оживленных деловых районов знаменит храмом Осу Каннон. Огромный яркий красный многоэтажный храм имеет симметричную конструкцию. На переднем плане развиваются флаги, по площади гуляют голуби. Появившаяся группа фотографов слетелась на наших детей и фотографировала их минут 30,  я со Стасом тоже пользовались у них популярностью. Ели избавившись от фотосессии, мы поехали к святилищу Ацута дзингу, здания которого разбросаны по огромному парку. Это святилище одного возраста со святилищем в Исэ и тоже построено из кедра. Вокруг растут камфорные деревья, некоторые опоясаны соломенной косичкой, под навесом выставленные утопающие в цветах деревца-бонсай. Один из цветков напомнил Диане «маленьких зелененьких новорожденных ёжиков».

От Нагои нам надо было выехать в сторону Нагано, что было весьма непросто, находясь в городском муравейнике без нормальной карты. Как всегда мы обратились за помощью к японцу, только что припарковавшемуся на свою неудачу, рядом с нами. Услышав, куда мы едем, бедняжка побледнел, покраснел, посмотрел на нас расширенными от ужаса глазами, но надо отдать должное его самурайской выдержке, подавил свои бурные эмоции. Было видно, что он очень за нас переживает… Представьте, чтобы сказал любой российский автомобилист в центре Москвы, если бы вы его спросили как проехать, например, в Ясную Поляну под Тулой. Если опустить всякие нецензурные выражения, то это бы звучало как «поезжайте в ту сторону, потом спросите» или «ой, не знаю», «посмотрите на карту» и т.д. Наш японец, как всякий японец, имеющий  в голове суперкомпьютер, за 10 минут усилий расписал нам на листочке все въезды и съезды с трасс и даже попытался примерно указать стоимость каждого куста платной дороги. Думаю, что японцев надо клонировать, хотя бы как справочные аппараты.

Япония весьма гористая страна, но именно префектуру Нагано японцы считают горной. Ближе к обеду мы добрались до города Мацумото, знаменитого своим замком Мацумото-дзё конца 16 века. Белый цвет его деталей контрастирует с черными крышами и стенами, поэтому этот шестиярусный замок еще называют Вороньим; его не потревожили ни войны, ни землетрясения, поэтому он прекрасно сохранился. «Башня любования луной» – самая знаменитая, с нее же мы любовались Японскими Альпами. С одной стороны перед замком разбит сад с пышными кустами розовых цветов, с другой замок отражается в глади тихой воды широченного рва, особенно красиво он выглядит от красного изогнутого мостика на черных сваях на фоне синих гор. В музее разных антикварных вещей рядом с замком мы были единственными посетителями. Особенно нас восхитила традиционная японская обувь на коньках, встретились и старые деревянные фаллосы из кого-то очередного синтоистского святилища.

28 мая

Проведя ночь в Мацумото, ранним утром мы отыскали на окраине города среди рисовых полей и сине-фиолетовых гор замечательный музей, хранящий самую большую в стране коллекцию гравюр укиё-э.

Любовь горожанина периода Эдо была отдана гравюре на дереве, хотя сначала ее не причисляли к произведениям искусства. Гравюре были свойственны признаки зарождающейся массовой культуры — тиражность, дешевизна и доступность. Гравюра вслед за бытовой живописью стала называться укиё-э, что означает мир земной, повседневный. Мастера живописи укиё-э добивались доходчивости, понятности, как в выборе сюжетов, так и в их воплощении.

Со стен музея на нас смотрели виды горы Фудзи Хокусая, красавицы Утамаро, актеры «Кабуки» Сяраку, пейзажи Хиросигэ. Мы не могли отказать себе в удовольствии купить несколько копий этих работ.

Для меня нет ничего прекраснее работ Утамаро. Игривость и легкое кокетство, меланхолическая задумчивость, настороженное ожидание, самые разные эмоции японских красавиц художник передает только линией разной толщины, разной силы, упругости, и цветом в совершенно особой условной манере.

Героини Утамаро словно застыли на мгновение и сейчас продолжат свое плавное грациозное движение. Но эта пауза — самый выразительный момент, «когда наклон головы, пластика жеста, общий силуэт фигуры передают чувство, которым они живут, которым захвачено все их существо» (цитата).  

Разглядывая многочисленные виды горы Фудзи, мы думали о том, что именно сегодня собираемся попытаться покорить этот главный японский символ.

Фудзи-сан считается самым красивым вулканом в мире, последний раз он проявлял активность в начале 18 века, приведя в ужас жителей Эдо. Кроме того, это высочайшая гора Японии (3776м) и главная священная гора в синтоизме. Сегодня гора принадлежит святилищу Сэнгэн дзиндзя.

До конца 19 века женщинам запрещалось подниматься на Фудзи, ну, а в наши дни каждое лето в июле и августе (сезон длится только два месяца) на гору поднимается примерно 250000 человек обоих полов.

Поскольку мы прибыли в конце мая, то подняться могли лишь до 5-ой станции. Последняя 10-ая находится на вершине. Именно от 5-ой станции начинается пешеходное восхождение, дальше нет автомобильной дороги. Чтобы пройти путь от 5-ой до 10-ой станции необходимо 5-7 часов тяжелого пути.

Тихо, тихо ползи,

Улитка, по склону Фудзи

Вверх, до самых высот!

(Исса)

Поднявшиеся ночуют на вершине и встречают там восход солнца. Старинная японская пословица гласит: «Каждый однажды должен подняться на Фудзи-сан, но лишь глупец делает это дважды». Чтобы прочувствовать эту пословицу, нам хватило подъема даже до 5-ой станции на высоту более 2500 метров.

До столицы – там, вдали, -

Остается половина неба…

Снеговые облака.

(Басё, На горном перевале)

Уже при подъезде к горе пошел дождь, видимо, Фудзи и другие горы стягивают в этот район осадки, обрушивающиеся и на Токио.

Дождь набегает за дождем,

И сердце больше не тревожат

Ростки на рисовых полях.

(Басё)

По мере подъема видимость ухудшалась, температура падала, появился первый снег. На 5-ой станции мы оказались в царстве Снежной королевы: 0 градусов, везде сугробы, ледяной ветер пронизывал до костей, дождь со снегом превращался в град и поливал без остановки, Фудзи таяла в тумане.

Молния ночью во тьме

Озера гладь водяная

Искрами вспыхнула вдруг.

(Басё)

Спустившись с горы, мы заночевали на берегу озера Кавагути-ко в небольшом отельчике, коих здесь превеликое множество. Район «Пяти озер Фудзи» считается одним из самых красивых мест в Японии. С берегов пяти озер открываются живописнейшие виды на Фудзи-сан. Наше Кавагути-ко и Яманака-ко – самые большие и хорошо обустроенные для туристов озера. Хотя из-за частых дождей большинство японцев предпочитают отдыхать в других местах.

29 мая

Неподвижно висит

Темная туча в полнеба…

Видно, молнию ждет.

(Басё)

Субботнее утро встретило нас непрерывным дождем, продолжавшим умывать окрестности Фудзи. Поэтому мы решили временно покинуть этот горный край и направились ближе к Токио в город Камакуру – тоже древнюю столицу Японии.

В 12 веке многие провинциальные кланы отвернулись от Фудзивара. Тогда Фудзивара, боясь клана Тайра, попросили поддержки у клана Минамото. В конце концов, армия во главе с Минамото Ёритомо и его сводным братом Минамото Ёсицунэ победила. Именно Минамото Ёсицунэ стал образцом самурая, ну а его брат Ёритомо стал сёгуном – правителем страны и явился основоположником сословия самураев, которые правили Японией 700 лет. Ёритомо же и основал новую военную столицу в Камакуре. Город был построен достаточно далеко от Киото, чтобы не допускать императора к управлению страной.

Именно в период Камакура (1185-1333) установился кодекс чести самураев, известный как бусидо (путь воина). Основы самурайской этики — идея преданности господину, культ мужества, презрение к смерти. Бусидо ставит честь клана превыше всего. В случае любой «ошибки» самурай совершал харакири.

Из буддийских сект в это время наиболее влиятельной становится секта Дзэн. В основе Дзэн лежит учение о том, что сама природа в каждом своем проявлении — это «космическое тело Будды», живое и одухотворенное целое, представляющее ценность и заслуживающее пристального внимания. Приобщение к «космическому телу», природе — единственный путь к истине. Все явления жизни считались слитыми в единый поток бытия, который становился синонимом Будды. В соответствии с этим в Дзэн-буддизме отсутствует учение о рае-нирване, замененное учением о прижизненном спасении или «просветлении».

Эпоха самураев подарила Японии великолепные замки, из которых самые красивые мы посетили, города-крепости, театр Но, дзенские сады и чайную церемонию. Японские самураи – несомненно, некоторый аналог европейским рыцарям, но в отличие от последних у самураев никогда не было культа поклонения Прекрасной Даме. Женщинам в Японии даже запрещалось есть с мужчинами за одним столом.

Совершенно естественно, что камакурская культура начиналась с противопоставления хэйанской. На смену рафинированной изнеженности пришли идеалы мужественности и брутальности. Идеалом для самураев стали монументальные формы эпохи Нара.

Сегодня в Камакуре 65 храмов и 19 святилищ, город сильно пострадал от землетрясения 1923 года, но, к счастью бомбардировки второй мировой его не затронули.

После долгого добирания до города (движение в окрестностях Токио весьма затруднено) мы первым делом, отправились к Большому Будде.

Будда в вышине!

Вылетела ласточка

Из его ноздри.

(Исса, Большой Будда в Камакуре)

11-метровый бронзовый Дайбуцу сидит на улице, на территории храма Котокуин – это вторая по величине после Будды в Наре большая статуя Будды в Японии. Большой Будда был сооружен в 1252 году и раньше имел деревянный зал, который в 15 веке смыло волной, после чего статуя так и осталась сидеть без прикрытия. Внутри фигура полая и по лесенке мы поднялись в недра Будды.

Примерно в 400 метрах находится храм Хасэдэра, основанный еще в 8 веке, но перестроенный в 15-м. Две основные постройки – Зал Будды Амиды и зал Каннон знамениты своими статуями. Одиннадцатиликая Каннон в зале Каннон была высечена из огромного ствола камфорного дерева еще в 721 году и является самой высокой деревянной статуей в Японии (9м). Одно главное лицо богини милосердия окружено 10-ю второстепенными. Иногда эта богиня изображается 1000-рукой.

В этом же святилище почитают Дзидзо – покровителя путников и детей. Сотни статуэток рядами стоят на земле. Проходя мимо их стройных рядов, мы нашли темный страшный туннель в скале с низкими сводами, хранящий в своих лабиринтах разные статуи.

Большой известностью в городе пользуется святилище Цуругаока Хатимангу, построенной для бога войны Хатимана. Святилище много раз горело, поэтому нынешние постройки относятся к 1828 году.  Пылающие осенними огненно-красными красками здания святилища среди сверкающей умытой зелени – удивительно гармоничная для взора картинка. Звонкая чистота и прозрачность света и воздуха дополнительно подчеркивались сияющими бело-черными группами школьников, которых не останавливает плачущее небо.

С ветки на ветку

Тихо сбегают капли…

Дождик весенний.

(Басё)

Японцы настолько привыкли к осадкам, что, кажется, вообще не замечают дождя. Японки в кимоно носят все ту же традиционную обувь с белоснежными носочками. Зонтики продаются во всех магазинчиках и являются тоже традиционным каждодневным аксессуаром. Если на небе солнце, то зонт от дождя заменяется на зонт от солнца, поэтому зонт всегда присутствует.

В городе пять больших дзенских храмов, среди которых выделяется Кэнтёдзи, основанный в 13 веке китайским монахом и, построенный по образцу китайского монастыря. Среди величественных деревянных темно-коричневых зданий 17 века мы нашли настоящую жемчужину – дзенский сад, созданный дзенским мастером Мусо Кокуси. К изогнутому спящему водоему спускаются мягкие и бархатистые салатовые склоны, в свою очередь обрамленные пушистыми кустами и деревцами.

От храма Энгакудзи 13 века землетрясение 1923 года не оставило почти ничего, поэтому современные здания построены из бетона, от более древних времен сохранились лишь огромные двухэтажные деревянные ворота 18 века и бронзовый колокол 1301 года. Надо отметить, что под непрерывным дождем небольшие дзенские садики выглядят удивительно проникновенно.

Мы пересекли железнодорожные пути и в 250 метрах от Энгакудзи, отыскали небольшой заросший буйной зеленью храм Токэйдзи, который раньше был женским монастырем. В 17 веке инициировать развод могли только мужчины, поэтому монастырь служил единственным убежищем для нелюбимых жен. Женщина, проведшая здесь год, считалась официально разведенной. В конце концов, именно благодаря деятельности этого монастыря в 1873 году был принят закон о разводах.

Поздно вечером мы добрались из Камакуры в Иокогаму. Это второй по величине город Японии, хотя и выглядит продолжением гигантского Токио. Нас вновь потрясли и восхитили десятки дорог-виадуков, висящих над городскими джунглями и пересекающихся в разных направлениях. Около Камакуры мы купили приличную карту и теперь достаточно легко пронеслись по проложенной в небе дороге и «приземлились» в центре Иокогамы у центрального вокзала.

Наш отель был на верхних этажах небоскреба, из окон номера открывалась невероятная панорама сверкающего огнями, работающего как великолепно отлаженный механизм, города. Внизу на огромной площади перед вокзалом рядами выстроились 10-ки такси, люди непрерывно выходили из вокзала и садились в такси, и отъезжали, выходили следующие и отъезжали, а новые такси подъезжали и подъезжали. Все это непрерывное зрелище, без каких либо сбоев и заторов, казалось абсолютно автоматизированным механизмом.

После того, как город сильно пострадал от землетрясения 1923 года и военных бомбежек, его перестроили с применением революционных технологий. В западной части выросла башня высотой 296 м – одно из самых высоких японских зданий. И это в сейсмозоне!

30 мая

В наш последний день в Японии мы решили оставить автомобиль на парковке и воспользоваться общественным транспортом, чтобы вновь отправится в сторону Фудзи в район Хаконе. Воскресенье порадовало нас прекратившимся дождем и улучшившейся видимостью.

Вот и затишье.

Из дома я выхожу

Полюбоваться

Как засияла в дали

Зелень омытых вершин.

(Рёкан)

Прямо из нашего отеля, не выходя на улицу, мы попали по подземному коридору в систему метрополитена и поездов. Как я уже отмечала, вокзал в Японии – это место сосредоточения множества магазинов и ресторанов. И тех и других здесь было кажется достаточно, чтобы за пару часов накормить всех голодающих Африки. И вся эта цивилизация работает не на туристов, а на внутренний рынок. Во все стороны расходились бесконечные улицы магазинов и ресторанов, и все они были не пустующими, а заполненными потребляющими товары и еду японцами.

Из Иокогамы мы доехали на обычном поезде до остановки Одавара, там пересели на следующий поезд до станции Гора. Этот поезд двигался уже медленно, поскольку карабкался в гору с характерным стуком по одноколейной дороге. С встречным поездом мы расходились на станциях, где были сделаны дополнительные параллельные рельсы. Причем после каждой остановки, машинист пересаживался из одного конца поезда в другой, и голова вагона становилась его хвостом и наоборот. Мы сидели около такого хвоста-головы и имели возможность еще раз разглядеть нашего машиниста – типичного японского метросексуала. В имеющиеся 5 минут до отправления он выщипывал себе волосы из носа, поправлял маникюр и белые перчатки, смотрелся в зеркало, словно красна девица, а потом дергал за рычаг и поезд трогался.

Иногда поезд, ползущий по самому краю скалы над бездной, нырял в страшные туннели, особенно пугала их ширина: от стены до поезда было буквально несколько мм.

 Не доехав до станции Гора одну остановку мы вышли, дабы посетить Музей Хаконе под открытым небом. Надо отметить, что около каждой станции этого удивительного пути расположено что-нибудь интересное. Сама концепция этого музея под открытым небом уникальна. На большой территории на зеленых склонах на фоне синих гор прямо на улице выставлена огромнейшая коллекция скульптуры. Здесь есть работы Бурделя, Родена, Фернана Леже, Архипенко, Наума Гобо, 26 скульптур Генри Мура. В закрытых павильонах экспонируются наиболее ценные работы. Самый последний павильон, так сказать на сладкое, отдан полностью под шедевры Пабло Пикассо. Уже сочетания природы и такой внушительной коллекции достаточно, чтобы покорить посетителя. Но этот музей сделан как место получения удовольствия не только для взрослых любителей искусства и природы, но и для маленьких посетителей, которые, незаметно приобщаясь к искусству, развлекаются и играют в свое удовольствие на свежем воздухе.

После каждого «блока» произведений искусства установлены очень концептуальные разноцветные лабиринты, туннели, конструкции, по которым можно лазить, конструкторы-мобили огромного размера. Последние, например, были выполнены под влиянием работ Генри Мура. Один из туннелей имел вход под землю в одном месте, а выход в другом, причем выход  выглядел как черный квадрат Малевича с дверкой. Самое сильное впечатление мы получили от наземных сооружений. Цветная сетка, натянутая в форме чаши с многочисленными входами и выходами напоминала огромную паутину, по которой ползали, подпрыгивали и скатывались в разных направлениях, словно паучки, наши и прочие дети. С сетки свисали фитболы, обтянутые сетью, на которых дети раскачивались как обезьяны на лианах. Другая конструкция была сделана по мотивам атомистического строения мира. В огромных кристаллах-атомах двигались в разных направлениях все те же счастливые дети. Между цветочными клумбами оказался проложен сложный лабиринт, поглотивший все наше семейство. Потом нас «засосало» в высоченную башню, выполненную из витражей.

Да, этот Музей под открытым небом показал, как концептуально и просто крайне интересно можно сочетать прогулку на природе с посещением музея и развлекательного центра. Причем качество всех трех составляющих было, как и все в Японии, на 5 баллов.

Дальнейший путь от станции Гора мы продолжили на фуникулере и за 10 минут поднялись на вершину горы Соун-дзан. Там пересели на канатную дорогу и полетели над скалами и кратерами с бурлящей грязью. И фуникулер и канатная дорога делают остановки на горных вершинах. Еще через 10 минут полета в небесах среди облаков и тумана мы оказались в Овакудани (Долине большого кипения). Здесь и сошли. Говорят, отсюда открывается прекрасный вид на Фудзи, но из-за высокой влажности главного японского символа видно не было.

Овакудани знаменито не только своими видами, но в первую очередь этими самыми кратерами с бурлящей грязью, из которой выделяются пар и сернистые газы. В этой грязи сотнями варят яйца, которые получаются черными и пахнут сероводородом, а проще говоря – тухлятиной. Многие посетители считают своим долгом съесть такое яичко (обычное на вкус). С нас хватило и запаха. Зловонный пар окутал нас со всех сторон.

Почувствовав насущную необходимость в свежем воздухе, мы галопом добежали до канатной дороги и начали спуск с горы, но уже в другую сторону – к озеру Асино-ко. Спустившись с неба на берег озера, наша компания отправились в путешествие на сказочном корабле, словно из фильма про пиратов. Через 40 минут пути по глади живописного озера, с обступающими зелеными и синими горами, а в хорошую погоду, опять-таки, видна Фудзи, мы добрались до противоположной стороны этого вытянутого водоема.

В далеком краю,

Где в чистые воды глядятся

Высокие горы,

Исчезнет, я знаю, бесследно

Вся скверна, осевшая в сердце.

(Одзава Роан)

Прямо с борта корабля открылся вид на красные тории, стоящие прямо в воде озера Асино-ко. Эти ворота – часть спрятавшегося в лесу святилища Хаконе Гонгэн. Сойдя на берег уже примерно в 5 часов вечера, трудно было поверить, что святилище открыто. Но, нам повезло, посещение этого красивого ансамбля стало чудным завершением этого незабываемого дня. Красные тории, стоящие в воде, при ближайшем рассмотрении оказались весьма внушительных размеров, как и растущие вокруг гигантские кедры.

Сердце моё

Унеслось от меня и скиталось

По вешним горам,

Долгий-долгий день

Оно прожило сегодня.

(Ки-Но Цураюми)

31 мая

Весна уходит.

Плачут птицы. Глаза у рыб

Полны слезами.

(Басё)

В 7 утра мы быстро неслись по экспрессвэю из Иокогамы через Токио и прочие пригороды в сторону международного аэропорта Нарита. Под нами проплывали широченные реки, заливы Тихого океана, небоскребы, другие трассы. Порой, глядя на заборчики вдоль дороги, казалось, что мир под нами – нереальный сказочный фантом, настолько он прекрасен и невероятен, чтобы существовать на нашей Земле.

За месяц активного путешествия нам просто не к чему было придраться. Все эмоции лишь восторженные. «Страна контрастов» - книжное определение, подходит Японии, как и «единство и борьба противоположностей», с той лишь оговоркой, что в Японии все настолько гармонично, что можно говорить сугубо о «единстве противоположностей». Если сказать о Японии в 3 словах, то это «гармония контрастов и сочетаний».

Это не только страна восходящего солнца, но и всего остального. В Японии все кажется  «восходящим», как, например, в Европе очень многое уже «на закате». Но раз существует такая культура и цивилизация, значит не все еще потеряно у человечества на этой планете.

Они прошли, дни весны,

Когда звучали далекие

Соловьиные голоса.

(Бусон)

Да, дни весны прошли, но Япония навсегда останется в нашем сердце, как ни пафосно это звучит. И мы еще обязательно сюда вернемся!

Уходит земля из-под ног.

За легкий колос хватаюсь…

Разлуки миг наступил.

(Басё)

Все дальше милая страна,

Что я оставил…

Чем дальше, тем желаннее она,

И с завистью смотрю, как белая волна

Бежит назад, к оставленному краю.

(Аривара Нарихира)